Он пришел, как всегда, в точно назначенное время в шикарном, идеально сидящем смокинге, с цветком в петлице. Даже волосы уложены так, что неизменная длинная челка не падала на лоб. Я с восторгом разглядывала его, не сразу заметив, что он так же рассматривает меня. Ну, разумеется, я не забыла покраснеть, куда же без этого.
— Ты прекрасна! — произнес он с теплотой в голосе.
Сказать, что мне было приятно, ничего не сказать. Мои дневные сомнения понемногу начинали складываться в определенную картинку, но пока я все еще не могла понять в какую.
Новый друг принес коробочку конфет из знаменитой кондитерской Мезон Сторер, а также цветок на запястье в виде браслета, такой же, как у него в петлице. Водрузив украшение на законное место, я взяла пальто и сумочку, и мы отправились на прогулку.
Оставив автомобиль на набережной неподалеку от Лувра, Джори предложил мне руку, и мы двинулись пешком. Пройдя через беломраморную арку Каррузель, увенчанную квадригой бронзовых коней и позолоченными богинями Победы, прогулялись по посыпанным толченым известняком дорожкам сада Тюильри. Мы любовались фонтанами, искрящимися в свете вечерних огней, овальными бассейнами, многочисленными скульптурами и затейливо подстриженными деревьями. Старейший в мире парк благоухал цветами, а я слушала пояснения спутника, жадно ловя каждое слово. На душе было светло и радостно.
Следуя прямо на запад, мы достигли великолепной площади Согласия, украшенной аллегорическими статуями, символизирующими главные города Франции. Осмотрев гигантский обелиск из красного гранита в самом центре обширной эспланады, я удивилась:
— Почему на нем иероглифы?
— Этот Луксорский обелиск — подарок египетского правителя нашей стране, — пояснил Джори. — Этому сооружению более трех тысяч лет, а надписи восхваляют правление фараона Рамзеса II. Король Луи-Филипп поместил его на том самом месте, где во время Революции стояла гильотина, с помощью которой сложили головы Людовик XVI и его супруга Мария-Антуанетта. Сколько голубой крови напрасно и бессмысленно утекло, — вздохнул рассказчик, плотоядно ухмыляясь, даже деланно облизнулся.
Заметив озорной блеск насмешливых глаз и то, как подергивается его губа, я сообразила, что последние слова сказаны в шутку.
Далее лежала знаменитая авеню — основная цель прогулки.
— Откуда такое странное название — Елисейские поля? Это ведь, кажется, из мифологии? — поинтересовалась я, понимая, как мне повезло.
Джори — не только красивый мужчина, на которого бросали кокетливые взгляды встречные девушки, но и замечательный гид, отлично знающий историю Парижа и его достопримечательности.
— Ты права, — согласился он. — Древние греки так называли прекрасные поля в загробном царстве, куда после смерти попадают герои — любимчики богов. В общем, райский уголок, а это — его земной аналог — красивейшая улица мира.
Звучит нескромно, но я готова согласиться. Перспектива захватывала дух. По обе стороны центрального проспекта простился каштановый парк, разделенный аллеями на несколько больших квадратов, уютно подсвеченный мягким светом многочисленных фонарей. Пока я восторженно вертела головой, спутник продолжил повествование:
— В стародавние времена здесь простирались болота, а монархи наведывались на утиную охоту. Лишь в XVI веке от сада Тюильри к Версальскому замку была проложена дорога, топи осушены и засажены деревьями, установлены газовые фонари. Впрочем, еще в XVIII веке территория оставалась довольно пустынной и небезопасной для прогулок, отчасти, благодаря моим собратьям.
— Неужели когда-то здесь не было также прекрасно? Даже не верится, — продолжила я расспросы.
— Как ни странно, современному облику авеню мы во многом «обязаны» русской армии, — ухмыльнулся «экскурсовод». — Когда в 1814 году она вошла в Париж, именно здесь разбили свои лагеря казаки Александра I. За пару месяцев они буквально разорили Елисейские поля. Каштаны и вязы были срублены на дрова, многие особняки и павильоны разграблены. Именно этот факт, основательно задевший национальную гордость, и подтолкнул государство передать пострадавшую территорию муниципалитету с условием наведения порядка. Тогда и началась масштабная застройка, вокруг выросли сады, изящные павильоны, электрическое освещение и асфальтированные тротуары. Тогда же, со строительством Триумфальной арки, к которой мы подошли, Елисейские поля и обрели свое величие.
Заслушавшись, я и не заметила, как мы достигли площади Звезды. Вчера мы любовались ее «лучами» с высоты птичьего полета, и знаменитая арка казалась оттуда совсем небольшой. Вблизи же величественное сооружение производило совсем иное впечатление, возвышаясь над окружающими домами. Пораженная, я ходила вокруг, рассматривая скульптурные композиции в античном стиле, символизирующие наполеоновские победы.
Но тут я обратила внимание, что Джори, отстав, молча замер под сводом. Он стоял возле одинокой могилы, украшенной живыми цветами. «ICI REPOSE UN SOLDAT FRANCAIS MORT POUR LA PATRIE, — выбито на плите, и даты — 1914–1918». «Здесь покоится французский солдат, погибший за Родину», — сумела я перевести.
— Да, это Могила неизвестного солдата, — посерьезнев, подтвердил мой друг.
Похоже, для него это особенное место, но расспрашивать я не решилась. Заметив мое изменившееся настроение, мужчина осторожно приобнял за плечи и улыбнулся:
— Сегодня не время грусти. Пойдем, ты еще не видела Париж с этой стороны.
На верхней части арки расположена смотровая площадка, куда мы поднялись по узкой винтовой лестнице. И вновь я замерла, не в силах скрыть восхищения, а Джори, видя огромный интерес, с воодушевлением показывал многочисленные достопримечательности.
— А теперь приглашаю познакомиться с кулинарными изысками, — завершил рассказ мой спутник. — Вон там, неподалеку от президентского дворца, находится старинный ресторан Лоран, где можно прилично поужинать.
Устроившись на уютной террасе, закрытой живыми изгородями и садом от городской суеты и шума неспящего Шанз-Элизе, слушая музыку, мы наслаждались тюрбо от шеф-повара с нежнейшей спаржей, запивая белым Бордо, и любовались изящным фонтаном во дворике.
Это был сказочный и волшебный вечер, наконец я окончательно поверила, что я в Париже, свободна, молода и безоблачно счастлива. Наверное, все это отражалось на моем восторженном лице, потому что спутник частенько поглядывал на меня и хитро, но по-доброму ухмылялся, очевидно, тоже получая удовольствие от вечера.
Домой мы вернулись раньше обычного, до рассвета оставалось несколько часов. Как объяснил Джори, мне необходимо выспаться. Неужели я так плохо выгляжу? А перед уходом он расстроил еще сильнее, сказав, что завтра не придет, дела. Всеми силами выдавливая улыбку, я поблагодарила его за замечательно проведенное время, он поцеловал мне руку и исчез. С его уходом мир стремительно терял краски. Чтобы не нагнетать еще больше, я отправилась отдыхать.
Не откладывая, профессор, как и договаривались, ввел новые предметы, и я усердно, с носорожьим упорством вгрызалась в гранит науки. Математика ставила в тупик и навевала скуку. Но мой друг и в этом не отказывался помогать. С его подачи учеба начинала казаться забавной игрой. Рядом с ним скука вообще терялась, как определение.
Конечно же, занятия чередовались с прогулками и развлечениями. Мы посмотрели нашумевшую премьеру Л’Эрбье «Эльдорадо», новомодную постановку, названную авангардом французского и мирового кино. Я, честно сказать, мало что поняла, еще довольно слабо владея языком. К тому же, не разобралась во всех этих направлениях, предпочитая веселые комедии или, на худой конец, вестерны.