Когда они разошлись, готовясь разделить трапезу в покоях короля, Леиф отправил Бьярке с Магни и Сольвейг поделиться новостями с остальными их людьми, которые разбили лагерь на территории замка.
Одним из пунктов их обсуждения был вопрос с жилищем. Зима, проведенная в палатках, была бы невыносимым испытанием, особенно если лидеры спали бы на шелковых простынях в замке. Было решено, что на окраине Норшира возведут несколько домов.
Леиф беспокоился, что зима охладит пыл налетчиков, приглушит жажду мести и победы. Особенно, если у них окажутся удобные дома. Он бы предпочел длинные дома, которые могли бы приютить их всех, но не привили бы никому из них слишком сильного чувства собственности. Но от длинных домов жителям Норшира было бы мало проку. Налетчики уйдут. Дома останутся.
Он уже потерял Ульва, и даже Вали был полон сомнений. Леиф должен был быть уверен, что его люди помнят о своих потерях и о деле, за которое они должны сражаться.
Отбросив эти мысли, он открыл дверь в анфиладу комнат, которые делил с Ольгой. В то утро он оставил ее все еще лежащей в постели. Она была ослаблена путешествием, а накануне вечером они просидели со своими друзьями далеко за полночь, так что утром она была бледной и измученной. Леиф беспокоился, хоть Ольга и заверила его, что здорова. Он был рад видеть ее свежей и самой собой в этот вечер, сидящей у камина.
На ней было платье, которого он никогда раньше не видел, больше в стиле Меркурии, чем в северном. Это был шелк красного цвета, такого темного, что он казался почти коричневым, и ткань мерцала, словно звезды.
Ее прекрасные темные волосы с единственной белой прядью лежали на спине, подхваченные сеткой, сверкавшей гранатами. Жители этого места, по крайней мере, лидеры, наслаждались демонстрацией своего богатства. Они одевались так, чтобы показать его всем вокруг. Казалось, в Меркурии лучше быть богатым, чем сильным.
Но ему нравился вид его прекрасной жены, облаченной в богатые наряды.
Увидев его, Ольга улыбнулась и протянула к нему руки.
Он подошел к ней и сжал ее руки в своих, присев перед ней на корточки.
— Любовь моя, ты прекрасна. Ты сияешь. Ты чувствуешь себя лучше?
— Да, но я думаю, что еще какое-то время буду чувствовать себя не очень хорошо.
Она улыбалась своей теплой, какой-то загадочной улыбкой, но ее слова встревожили его.
— Что-то не так? — Он положил руку ей на лоб — прохладный и гладкий.
Она покачала головой и взяла его руку в свои, положив ее себе на живот. Потом накрыла его руку обеими своими, и ее улыбка стала шире.
— Все хорошо, — пробормотала она.
Леиф уставился на их руки на ее животе, ощущая прохладный шелк на своей грубой ладони, и попытался унять внезапный поток мыслей в голове.
Магни было девятнадцать лет. Они никогда не пытались помешать Ольге родить еще одного ребенка, и за все годы совместной жизни очень страстно и часто наслаждались друг другом. Могла ли она сейчас, спустя столько времени, когда ему уже было пятьдесят лет, а ей больше сорока, — могла ли она сейчас вынашивать еще одного ребенка?
Нет, это было невозможно. Но они считали и Магни невозможным.
Он поднял глаза и встретился взглядом с Ольгой, наблюдавшей за ним с той же улыбкой.
— У меня не было крови уже три месяца. Я думала, это значит, что я становлюсь стара для детей. Но меня тошнит, и я чувствую слабость, и были другие признаки, которые заставили меня задуматься. Было более вероятно, что причиной был возраст и грусть из-за того, что я скучала по тебе, и беспокойство из-за случившегося, и трудное путешествие. Так много произошло за столь короткое время. Но сегодня, когда швеи подгоняли это платье под мою фигуру, мы все увидели правду. У нас с тобой будет еще один ребенок, Леиф. Он родится до наступления лета.
Слишком охваченный благоговением, слишком поглощенный любовью, чтобы делать что-то еще, Леиф обнял свою жену и положил голову ей на колени.
Там они и сидели, перед неярким, веселым огнем, в тихой комнате, которая им не принадлежала. Леиф закрыл глаза, когда Ольга провела пальцами по его волосам.
Ребенок. Знак благосклонности богов. Они вернут себе свой дом, и он снова наполнится невинной радостью их ребенка.
Мир всегда сохранял равновесие.
16
Магни положил сверкающий новый меч на ладонь, проверяя его баланс. Повсюду вокруг него звенела песня кузнецов, перековывающих горячую сталь в клинки и доспехи.