— Что хочешь сказать ты, госпожа? — неуверенно обратилась Мюрин к ворону.
Ответом ей стал звонкий смех — опять за спиной.
— Король может уйти. Если сумеет, — проговорила она вкрадчиво. — Если захочет, если поймёт.
Мюрин вновь обернулась — и голоса сидов стихли вовсе, она нашла себя посреди леса. Камень, на котором она стояла, был тот же самый, но над головой шелестели ветви, и темнота скрыла ворона и весь остальной мир. Пахло сырой дубовой корой и прелыми листьями.
— Почему ты согласна его отпустить? — спросила Мюрин у темноты, больше не крутя головой: ясно же, бесполезно, всё шутки сидов!
— Нетрудно ответить. Он устал, а я нашла нового предводителя Великого гона. Зачем держать при себе старого? Но он хорошо нёс свою службу — и прежде, и сейчас, я довольна и не желаю ему зла.
— Я могу помочь ему? Как?
— Умная девочка. — Вновь негромкий, вкрадчивый смех. — Для верхнего мира он умер, но нижний для него открыт, надо лишь сделать шаг. Хочешь помочь — последуешь за ним.
Ветер вдруг ударил в лицо, швырнул пригоршню палой листвы. Мюрин зажмурилась — и вновь открыла глаза на том же холме, рядом с теми же сидами, а черноволосая женщина снова сидела по левую руку от короля, не глядя в сторону растерянной девушки. Словно привиделось, словно ничего этого не было. Но ноздри до сих пор щекотал запах старой дубравы, а в ушах звучал красивый женский смех…
Отвлекая от мыслей, Конн вновь подхватил её на руки.
— Кто она? — спросила Мюрин, хотя и без того уже знала ответ. — Та, кто дала тебе меч Нуаду?
— Морриган.
Пир продолжался. Для тех, кто веселился здесь, как будто не существовало ничего больше, и пиршество это виделось бесконечным, словно в рассказах филидов о Волшебной стране, в которой нет ни горестей, ни забот. Неужто кто-то из них бывал на таком пиру? И неужто именно так проходит жизнь Племён богини Дану?..
— Конн, а как живут сиды? — спросила Мюрин.
— Почти как люди, — был ей ответ. — Те же беды, те же радости.
Необычной оказалась та поляна, на которой ждали лошади, свита короля и огромные чёрные собаки. Словно невидимая черта разделила её на две неравные части, и на одной невысокая мягкая трава блестела свежей росой, а на другой — сухие осенние стебли сковал иней. Позади осталось хмельное веселье и праздник, тепло костров и громкие голоса, а впереди — скрипели на ветру старые деревья, сбросившие листья.
— Не бойся, Мюрин, — сказал Конн, поставив свою ношу на опад по ту сторону незримой границы. Только теперь девушка поняла, что в землях сидов было куда теплее, и зябко закуталась в плащ. — К рассвету всё будет кончено, а рассвет близок.
Он улыбнулся и отвернулся к конюху, который подвёл белоснежного коня.
Мюрин окинула взглядом поляну. Вот пугающий Фер Фи громко смеётся, запрокинув голову, какой-то шутке, и сидит расслабленно, уверенно. Вот другой мужчина проверяет оружие — спокойно и деловито, напоминая тем отца. Вот двое оживлённо спорят, размахивая руками; не то вспоминают что-то, не то предвкушают грядущую битву. А вот конюх держит ещё одного вороного под седлом, да только всадник его где-то замешкался…
«Хочешь помочь — последуешь за ним», — слова могущественной Морриган то ли возникли в голове, то ли принёс их ветер, и Мюрин отбросила сомнения.
Никто не успел её остановить — да никто и не попытался бы, кроме Конна, есть ли им дело до смертной! Мгновение, и вот уже она в седле, и слуга без пререканий выпустил поводья, а по плечам разлилось густо-алое — словно окатило свежей, тёплой ещё бычьей кровью, и холод отступил: колдовские одежды стали для него непреодолимой преградой.
— Что ты наделала, девчонка! — Осаженный твёрдой рукой белый конь вздыбился рядом, а глаза короля метали молнии.
— Я не стану дожидаться здесь, я помогу! — Мюрин упрямо вскинула подбородок, прямо встречая гневный взор.
— Ты меч-то удержишь? — прозвучало насмешливое со стороны, и её вновь окружили всадники. Только теперь девушка ощущала себя куда увереннее; оттого ли, что на её просьбу откликнулись, от напутствия ли самой Морриган или пьянящего предвкушения — неважно.
— На седле должен быть, попробуй, — подначил Фер Фи. — А то, может, и не надо нам никуда ехать, сама справишься?
Мюрин не глядя потянулась вниз, как будто точно знала, где искать, — и пальцы её сомкнулись на плече короткого лука. Рукоять его легла в ладонь легко и уверенно, как родная; и размер, и сила — словно по ней справили, да и колчан со стрелами нашёлся под рукой. Девушка не стала удивляться чудесам, лишь улыбнулась довольно. Лук был чудо как хорош, с резным узором по спине и тугой, звонкой тетивой.