— Нет — буркнула Ира.
Из открытой двери выглядывала понимающая, как лучшая подруга, врач-психотехник. Повернув голову, Ира посмотрела в её сторону.
Врач улыбнулась: — Обычно сразу заметно. Если больше всего боишься взглянуть ему в глаза, то всё по-настоящему. Иначе бы не боялась.
— Почему раньше не сказали?
— А вы бы поверили? — спросила врач.
Кибернетик покачала головой.
Обнявшись ходить неудобно. Они обнялись крепко-крепко и не размыкали объятий пока не вышли из ПсихоТеха. На выходе столкнулись с Снежинской Анной. Специалист по процессу трансмутации энергнума уходила из ПсихоТеха в одиночестве. Ира и Денис замерли, решая: удобно ли будет окликнуть и подойти. Почувствовав взгляд, Аня обернулась, отрицательно покачала головой в отвечая на немой вопрос. Улыбку полную понимания и печали отрезала раздвижная дверь подъехавшего автоматического такси. И это было хорошо потому, что столько понимания и печали не могло, не должно было быть ни в одной улыбке на свете.
Денис шёпотом сказал: — Антон Романович.
Ира прошептала: — Аня…
— Люди иногда расстаются и сами по себе. Всё правильно. Так должно быть. Аня пойдёт дальше, а у Антона Романовича, хотя он и называет себя «пенсионером», впереди целая половина жизни.
Денис прижал её к себе. Прижал сильно, до боли. Но Ира не пыталась вырваться: — Хорошо, что у нас не так.
— Очень хорошо…
— Только теперь список доступных работ будет ограничен. Придётся выбирать те, где одновременно нужны кибернетик и энергетик.
— Уже жалеешь? — спросил Денис.
— Немножко — ответила Ира. Попыталась потереться носом о воротник его куртки и чуть было не оцарапалась о ребристую пуговицу.
Над головой пылала, горела всеми красками осени листва. Золотые, красные как вино и коричневые, словно шоколад, листья усеивали верхушки клёнов берёз и стройных, как девушки, рябин. А сквозь ещё частую, пусть и пожелтевшую, листву светило осеннее, ласковое солнце. Климатологи были правы. Окутавшая планету во время переломного момента — конца древнего мира и рождения мира нового — пелена облаков и туч постепенно истончалась. Солнечных дней становилось с каждым годом больше и больше. Совсем скоро яркий солнечный день перестанет быть чем-то редким и чудесным. И это чудесно само по себе.
— … волюнтаризм! — говоривший человек был серьёзен. В нём всё было серьёзно. Начиная от погон и знаков различия и заканчивая тяжёлой челюстью и хмурым взглядом серых глаз оттенка перегоревшего пепла. Вместе с ним пришёл ещё один серьёзный человек из службы про которую снимают фильмы, пишут книги, в которую играют дети и о которой предпочитают не вспоминать лишний раз взрослые. Очень серьёзной службы. Человек из службы маленькими глотками пил горячий чай из Ириной любимой кружки. Чай заварила Катенька — молодой кибернетик со спецификой работы в дальнем внеземелье. Дело происходило в одной из «свободных» комнат для прошлых и будущих космонавтов при КосмСовПоле. Кто хотел, мог в этой комнате работать, кто не хотел — отдыхать приходя чтобы встретиться с товарищами или будучи выдернут срочным вызовом для серьёзного разговора, как Ира сейчас.
— Как такое вообще могло прийти в голову? — устало поинтересовался серьёзный человек.
— Пришло…
— Вижу, что пришло.
— Задали вы нам задачку, товарищ Горохова — вмешался в разговор человек из службы.
Ира виновато улыбнулась и развела руками. Дескать, что поделать — такая работа у вашей службы, решать задачки. Уж простите покорно.
— По хорошему вас бы отстранить от работы, а то и… — серьёзный оставил предложение незаконченным для пущего эффекта: — Только вот люди не поймут.
Ира улыбнулась. И от всемирной известности есть польза.
Серьёзный вздохнул шевеля тяжёлой челюстью: — Тем более результат на лицо. Весьма любопытный, надо сказать, результат.
Этим и объяснялось каменное спокойствие Ирины. Она узнала всё заранее. Вызов на профилактическую беседу, она же показательная порка, не был для неё неожиданностью. Главное — результат, остальное ерунда. Пусть, если хотят, отстраняют от полётов. Только Денис расстроится потому, что Иру он любит сильнее, чем дальний космос и потому останется вместе с ней на земле.
— Скажите, Ирина, что же нам теперь делать? — спросил человек из службы.
— По-моему это очевидно.
— Очевидно. По-вашему — переиначил человек из службы и попросил: — Можно ещё чаю?
Катенька взяла у него из рук любимую Ирину кружку и побежала на кухню.
— Вам повезло, что глава первого меркурианского санкционировал проведение эксперимента — сказал серьёзный.