Адриан пропадал на фотосессиях днем и ночью, пропуская занятия в лицее. Отец грузил его сильнее, чем прежде, включая в его расписание как можно больше новых проектов. Он все еще злился из-за того, что сын так легкомысленно отнесся к его указаниям в прошлый раз и, пропадая где-то всю ночь, не отвечал на звонки. Габриэль воспринял подобное поведение, как юношеский бунт и намеревался выбить эту детскую дурь из его головы. Но к его удивлению, Адриан совсем не сопротивлялся распоряжениям отца.
Адриан переснимал серии фотографий столько раз, сколько требовалось, и не жаловался, если съемки затягивались. Напротив, даже сам предлагал повторить все сначала, если результат был недостаточно качественным.
Как вдруг что-то изменилось. На шумной площадке внезапно воцарилась тишина. Адриан обернулся и пораженно затаил дыхание. Словно материализовавшись прямиком из его мыслей, Ледибаг собственной персоной стояла перед ним и лукаво смотрела ему в глаза.
— Ну что, соскучился по мне?
— Т-ты… как здесь?..
— В прошлый раз нам же так и не удалось вместе сфотографироваться. Так может, восполним этот пробел сейчас?
Не успел Адриан дать какой-нибудь вразумительный ответ, как к ним тут же подскочил режиссер, «с огромным почтением» принимающий ее предложение. И прежде чем на защитницу Парижа успели наброситься фанаты, которых на съемочной площадке тоже оказалось немало, поскорее увел их обоих в гримерную и приказал срочно привести Адриана в порядок.
— А меня приводить в порядок не нужно?
— Вы и так прекрасны, мадемуазель. — Режиссер галантно поклонился и поспешил вернуться к работе, которой с появлением героини Парижа прибавилось вдвое. Но и шанс на повышение тоже забрезжил в недалеком будущем. Краем глаза Леди заметила в руках у режиссера указку, с помощью которой он, вероятно, и отдавал обычно распоряжения, но не придала этому особого значения. В конце концов, чего только не выдумают люди творческих профессий.
Пока Адриана принудительно гримировали, Ледибаг ничего не оставалось, как слоняться без дела и изучать обстановку внутри гримерного помещения. Вскоре ее взгляд наткнулся на коробку, ничем не примечательную на вид, но зато внутри оказалось полно всяких забавных безделушек.
— Если я божья коровка, то у тебя тоже должен быть какой-то похожий образ, да? — Ледибаг достала из коробки ободок с кошачьими ушками.
— Кот? Серьезно? — нахмурился Адриан. В каком месте это был «похожий образ», он не имел понятия. — Но разве я тогда не должен нарядиться в кузнечика или… не знаю, муравьем каким-нибудь?
— Какая разница, если тебе идет!
Ледибаг торжественно надела ободок ему на голову.
— Ничего страшного, если Адриан выйдет так? — спохватившись, Леди обратилась к гримеру, но тот лишь улыбнулся, уверенный в том, что босс не будет возражать. Впрочем, как вообще можно возразить той самой спасительнице Парижа? Наверное, режиссер не был бы против, даже если бы Ледибаг и правда нарядила Агреста в муравья.
Поначалу Адриан стоял перед камерами сконфуженный до предела, совсем растеряв весь былой профессионализм. Отец наверняка не похвалил бы его, если бы увидел сейчас. Но когда Леди заглянула ему в глаза, а потом, улыбнувшись, мягко переплела их пальцы и устроила свой подборок у него на плече, все вдруг стало так просто и естественно. Так тепло и спокойно, как Адриан не чувствовал себя уже очень давно.
— Ты неплохо смотришься, мой… Котик? — она игриво коснулась пальцами его искусственных ушей.
Адриан широко усмехнулся, совсем как хитрый кот.
— Все потому что у тебя есть вкус, моя… Леди.
Они невероятно гармонично смотрелись в кадре, словно были рождены только для того, чтобы однажды вот так стоять рядом.
Как вдруг где-то позади раздался оглушающий грохот, заставивший всех присутствующих обернуться. На земле лежало разбитое съемочное оборудование, и, судя по всему, виной этой катастрофы оказался один из сотрудников, не справившийся с управлением. На место происшествия тут же поспешил разъяренный режиссер.
— Ах ты… ты хоть представляешь, сколько это стоит?! Такой ущерб не покроет даже твоя месячная зарплата!
Испуганный парень дрожал всем телом и бесконечно извинялся, но начальник был слишком переполнен гневом, чтобы успокоиться. И надо же, чтобы все это случилось именно сейчас, когда ему посчастливилось устроить фотосъемку с самой Ледибаг! Если вышестоящие руководители узнают, его наверняка лишат премии!
Режиссер продолжал отчитывать провинившегося работника, размахивая при этом своей указкой. И пока все были отвлечены происходящим, на съемочную площадку успела прокрасться крошечная бабочка. Летающий фиолетовый огонек подобрался к режиссеру со спины и, прежде чем Ледибаг успела среагировать, вселился в фотоаппарат, висящий у того на шее.
И дальше все снова по заученному наизусть сценарию: вспыхнувший лиловым цветом силуэт человека, в ужасе разбегающиеся люди и новая работа для защитницы города.
Костюм бывшего режиссера изменился, а его указка мгновенно обратилась в острый клинок. Измененный акумой фотоаппарат взлетел в воздух и, закружившись вокруг своей оси, внезапно размножился на десятки копий. Акуманизированный ухмыльнулся.
За секунду того, как режиссер успел поднять клинок вверх, Ледибаг толкнула Адриана в сторону, к груде сваленных в кучу коробок с инвентарем, и приказала закрыть глаза.
Поднятый к небу клинок засветился, и камеры в воздухе тут же сработали, ослепляя в буквальном смысле всех, кто не успел вовремя отвести взгляд. Лишенные зрения люди кричали и неуклюже метались, силясь в панике отыскать выход из темноты.
Леди, притаившаяся за баррикадой из коробок вместе с Агрестом, теперь судорожно оглядывалась по сторонам, пытаясь сообразить, как остановить того, на которого нельзя даже поднять взгляд. Но, похоже, в этот раз кое-кто другой сообразил быстрее, как выпутаться из сложившейся ситуации.
— Отыщи акуму, я отвлеку его.
— Чт… Адриан, нет! — Но Адриан уже держал в руке найденную в инвентаре шпагу и, едва Ледибаг метнулась в его сторону, попытавшись остановить, он тут же выбрался из укрытия и с откровенным вызовом направил оружие на режиссера. Объективы магических камер смотрели прямо на него, готовые сработать в любой миг и сейчас только ожидали приказа своего хозяина.
— Сразись со мной! Или что, боишься проиграть кому-то вроде меня?
— Ха! Еще чего! — фыкнул тот, проглатывая наживку, и тут же скрестил свой клинок со шпагой Адриана. Оружие акуманизированного тут же погасло, а фотокамеры потемнели и разрядились. Без приказов режиссера они были не способны работать, так что Ледибаг не оставалось ничего иного, как последовать плану Адриана.
Ослепленный силой акумы режиссер наносил удары один за другим. Клинки звенели, пересекаясь и сталкиваясь друг с другом. От нажима акуманизированного Агрест пятился назад, но продолжал с упрямой настойчивостью блокировать каждый выпад соперника. Ему нужно было оттянуть как можно больше времени, и вовлеченный в бой режиссер, похоже, ни о чем не догадывался. Время от времени на его лице появлялась фиолетовая маска, она мигала и пульсировала, и, если прислушаться, можно было даже услышать неразборчивые звуки, доносящиеся из-под нее. Возможно, тот самый Бражник пытался что-то сказать своему приспешнику, но тот не слушался, продолжая сражение.
Тем временем Ледибаг разбивала камеры одну за другой, пытаясь отыскать оригинал как можно скорее. Снова и снова леска йо-йо обвязывалась вокруг очередного зависшего в воздухе механизма, который уже в следующее мгновение на полной скорости сталкивался с землей и разлетался на мелкие части.
Резко взмахнув клинком, акуманизированный почти успел коснуться наконечником груди Адриана, едва не оставив на его теле такую же рану, какая еще недавно была у Ледибаг на талии. Но юноша уклонился, и острый наконечник оружия противника лишь разрезал ткань рубашки. Бой продолжился, и Адриан снова парировал удары, как раньше. Так, значит, вот, каково это: ощущать Леди за своей спиной; понимать, что она полагается на него; испытывать ответственность за ее жизнь… все эти мысли придавали сил. И как бы яростно не размахивал режиссер своим клинком, Агрест лишь тверже стоял на ногах.