«Хорошо, — усмехнулся Эшкол, — но тебя я возьму с собой».
«Господа, — взял слово Алон, — мы не можем и шагу сделать навстречу Хусейну, не получив одобрения всего правительства. И мы должны определить, где красная черта, переступить которую нельзя даже в обмен на мир».
Взгляды всех присутствующих остановились на Даяне. Министр обороны был, как всегда, сух и лаконичен. «Необходимо отдавать себе отчет в том, что мы можем предложить королю Хусейну, а что — палестинцам», — подчеркнул он.
Премьер-министр подвел итог: «Я согласен с Моше. Прежде чем идти к королю, нужно пойти к палестинцам. Возможно, с ними легче будет договориться».
В последующие недели Эшкол работал по уплотненному графику. Палестинцы Иудеи и Самарии посещали его кабинет в одиночку и целыми делегациями. Эшкол пытался выяснить, как они относятся к идее введения автономии в густонаселенных районах контролируемых территорий. Гости мялись и кряхтели. И, словно сговорившись, твердили одно: «Вступите в переговоры с королем. Как он решит, так и будет».
Эшкол потерял терпение. «Это не лидеры и даже не слуги, — сказал он, — это прислужники. Не с кем разговаривать».
И настал день, когда Эшкол заявил на заседании кабинета: «Я считаю, что урегулирование с Иорданией — наиболее приемлемый для нас путь, и хочу соглашения с королем. Да простит меня Господь, если это слабость. К тому же, я не понимаю, как мы переварим миллион арабов в нашей стране. Не лучше ли предоставить эту заботу Хусейну?»
К тому времени были разработаны два плана решения демографической и территориальной проблемы Иудеи и Самарии: «План Даяна» и «План Алона».
О «Плане Алона» мы уже говорили.
«План Даяна» предусматривал создание пяти еврейских центров на горных возвышенностях в Иудее и Самарии. От Дженина на севере до Хевронской горы на юге. Каждый центр, компактный, как сжатый кулак, должен был состоять из большого военного лагеря, окруженного цепочкой поселений, соединенных артериями шоссейных дорог с «метрополией» и друг с другом. Арабское население Иудеи и Самарии возвращалось под иорданский контроль, но проблемы безопасности и внешних сношений этих районов Израиль оставлял за собой.
Эшкол предпочитал «План Алона», и, поняв это, Даян не стал упрямиться. «Ну что ж, — сказал он на решающем заседании кабинета, — план Игала имеет свои плюсы, и если вы его предпочтете, то я возражать не буду».
План Алона был рассмотрен политической комиссией блока Маарах 3-го августа 1968 года. Выступая на этом форуме, Даян сказал: «Мы представим карту Игала королю Хусейну и спросим: Ваше Величество, готовы ли Вы вести с нами переговоры на этой основе? Если да, то начнем немедленно. Если нет, то, по-видимому, нам не о чем разговаривать. К границам, существовавшим до Шестидневной войны, мы не вернемся никогда…»
Итак, все, что Израиль мог предложить иорданскому королю, — это план Алона. Немного было шансов, что иорданский монарх его примет. Хусейн ведь сказал Эвену на встрече в Лондоне: «Вы должны решить, чего вы хотите. Мир или территории. Вы не можете получить и то, и другое. На территориальный компромисс я не пойду. Мир вы получите лишь в том случае, если вернете все, что забрали. Да и то, понимаете ли вы, чем я рискую?»
Эшкол даже не пытался скрыть своего пессимизма. Он боялся, что король блефует, и все время твердил: «Премьер-министр не должен так рисковать. Я не могу поехать в Лондон лишь для того, чтобы вернуться оттуда с пустыми руками».
А «час короля» неуклонно приближался. Генеральный директор канцелярии премьер-министра Яаков Герцог, поддерживавший контакты с доверенным лицом Хусейна Зиядом Рифаи, сообщил, что король готов отправиться в Лондон и ждет лишь согласия израильской стороны. Нужно срочно решать. Теперь или никогда.
20-го сентября вновь собрался узкий кабинет. Премьер-министр открыл заседание словами: — Король ждет, господа. — Потом обратился к Эвену:
— В Лондон поедешь ты. У тебя уже есть опыт.
— Один? — удивился Эвен.
— Почему один? — Эшкол задумался. Вопросительно посмотрел на Даяна.
— С тобой поедет министр обороны.
— Ни в коем случае, — немедленно отреагировал Даян. — Меня в это дело не впутывайте. Я себя знаю. Темнить не умею. Уже на второй минуте Хусейн спросит: что ты предлагаешь? Я отвечу прямо, без словесных выкрутасов. И на этом все кончится.
Эшкол пожал плечами, и повернулся к Алону: — Ну, Игал, твой план, тебе и ехать.
Через несколько дней Эвен, Алон и Яаков Герцог, опытнейший дипломат, уже не раз встречавшийся с Хусейном, вылетели в Лондон.