В Синайскую кампанию 1956 года парашютисты Рафуля были сброшены в тыл врага. Они захватили район, расположенный к востоку от перевала Митле, перерезали коммуникационные линии противника и удерживали позиции 24 часа до подхода основных израильских сил.
Ознакомившись с планом кампании, премьер-министр Давид Бен-Гурион спросил своего министра обороны Моше Даяна:
— Моше, этот полк целые сутки будет находиться в окружении превосходящих вражеских сил. Его не сомнут?
Даян усмехнулся:
— Я знаю командира этого полка и его людей. Это человеческая сталь. Будь спокоен, Давид.
После Синайской кампании Рафуль учился в военной академии, занимал важные посты в генштабе, командовал парашютно-десантной дивизией. На его плечи легла основная тяжесть борьбы с арабским террором, и он заставлял террористов дорого расплачиваться за каждую проведенную операцию. Биография Рафуля — это героическая эпопея, растянувшаяся на тридцать пять лет. Обо всем не расскажешь.
В июне 1967 года богиня Нике распростерла над Израилем свои крылья. В победу, которую она принесла, внесли свою лепту и парашютисты Рафуля.
На четвертый день войны, когда бригада Рафуля уже выходила на подступы к Суэцкому каналу, пуля снайпера пробила его голову и застряла в двух миллиметрах от мозга.
В своей книге «Рассказ солдата» Рафуль вспоминает: «Доставили меня на вертолете в беер-шевскую больницу. Я был невероятно грязен. Четверо суток мы не меняли одежду. Белье пришлось выбросить, а смены не было. Слышу, как в приемной сестры, раздевая меня, удивляются: „Он без носков. Без майки. Без трусов“.
Операционная, почему-то вся зеленая.
Прихожу в сознание. Открываю глаза. На столике у койки — пять мелких осколков. Врач спрашивает: „Откуда эти осколки? Они не от последнего ранения“. Я внимательно их рассматриваю. „Ах, эти, — говорю, — они сидят в моей башке с Войны за Независимость. 19 лет назад их просто не успели извлечь“».
Война Судного дня застала Рафуля командиром бригады на Северном фронте. Командующий Северным округом генерал-майор Ицхак Хофи (Хака) возложил на него ответственность за сдерживающий бой с сирийцами до подхода резервистов.
Решающее наступление сирийцы развернули на третий день войны, когда ввели в бой все свои танковые резервы. Фактически вся сирийская армия была брошена в вихрь грандиозного сражения на Голанских высотах.
Ставка Рафуля находится в непосредственной близости к линии огня, сразу за полком Авигдора Кахалани — единственной преградой на пути сирийской стальной лавины. Положение настолько серьезно, что Хака, связавшись с начальником генштаба Давидом Элазаром, говорит ему сдавленным голосом: «Я не уверен, что мы выстоим».
Сирийцы атакуют не только днем, но и ночью, используя приборы ночного видения. Израильские бронетанковые части не имеют столь совершенного оборудования, но подбитые сирийские танки пылают, освещая местность. На рассвете танкисты сражаются уже на нулевом расстоянии, как в рукопашной. Кое-где на флангах сирийские танки все же прорываются, проникают в тыл. Линия израильской обороны вытягивается, как тетива туго натянутого лука.
В 11 утра Рафуль слышит по рации голос командира сражающегося полка. В этом хриплом отрешенном голосе нет уже ничего человеческого.
— Это все, — говорит командир, — это все…
Рафуль понимает, что в эти секунды сирийцы прорывают линию фронта.
— Продержись еще пять минут. Не больше, — спокойно и очень ласково говорит Рафуль. Командир полка не отвечает, но через пять минут он слышит взволнованный голос капитана Йоси Бен-Ханана, спешащего на поле боя с одиннадцатью танками. Эта капля и склонила чашу весов в нашу сторону. Сирийцы сломались.
Выиграно не только сражение на Голанах. Выиграна вся война…
После Войны Судного дня Рафуль впервые стал помышлять о политической карьере. Он, никогда не жаловавший израильскую прессу с ее левизной и крикливой безответственностью, стал все чаще выступать в печати. Генерал призывал экономнее относиться к национальным ресурсам, не гнаться за неоправданным повышением жизненного уровня, проявлять заботу о нуждах государства.
«Война за Независимость еще не окончена, — говорил Рафуль. — Страна находится в экстремальной ситуации и не может позволить себе транжирство, безответственность, коррупцию. Все это следует выжигать каленым железом».
Подобные заявления способствовали популярности знаменитого генерала.