Улица Валуа. Гостиница Альберта, гостиница Лёрё, счастливого Лёрё! Ах! Несчастный! Со второго раза я нащупал дверь, переступил порог, натолкнулся на угол. Потом уцепился за конторку, за которой зевал Альберт. Перед глазами у меня стоял красный туман.
– Элен Шатлен,– прохрипел я.
– Смотри-ка, опять вы, месье Бюрма?
Голос его был далеко, с трудом пробивался через слой ваты в сто километров.
– Заткнись. Элен Шатлен.
– О! Что случилось?
– Элен Шатлен, дьявол! Комнату Элен Шатлен.
Саркастический смех раскатился издалека и взорвался в моих ушах.
– Что это с вами случилось? Кажется, вас хорошо отделали, а? Не всегда попадаешь на таких шпендриков, как я, а? Иногда встречаются и покрепче, а? Где это вам так накостыляли, месье храбрец?
Я собрал все силы и врезал ему кулаком. Так как он не ожидал этого, то получил прямо в нос. Потекла кровь.
– Черт…– сказал он.
– Заткнись, подонок. Зови легавых или Элен Шатлен.
– Ее нет дома.
– Ее ключ.
– Вот.
Он протянул ключ, но не мне. Кому-то, кто только что вошел. Кому-то, в чьи руки я тихонько упал:
– Элен,– сказал я.
– Да, это я, шеф.
– В вашу комнату.
– Да.
Я закрыл глаза и услышал, как она сказала Альберту:
– Помогите перенести его, осел.
Форма более благовоспитанная. Она лучше воспринимается. Она возникает всегда при драматических обстоятельствах.
– Ну как, получше?– спросила Элен, наклонившись надо мной.
– Да. Вы отличная девушка, Элен.
– Я довольно хорошая медсестра. На этот раз вас основательно отделали.
– Не очень. Обычный тариф. Но я плохо пришел в себя от предыдущего сеанса.
– Без сомнения. Как это случилось?
– Расскажу попозже.
– Да. Отдыхайте.
Она села на стул и взяла книжку. Я посмотрел на потолок, на стены, на зеркало над камином.
– Еще повезло, что вы оставили за собой эту комнату,– сказал я через некоторое время.
Она улыбнулась:
– Интуиция детектива, несомненно.
– Она недурна. Для гостиничной комнаты. Здесь чувствуется ваше присутствие.
– Отдыхайте же.
– Странно. Мне кажется, я ее уже видел.
– Все гостиничные комнаты похожи одна на другую.
– Все равно, я…
– Шеф, прошу вас. Вашей голове надо отдохнуть. Не заставляйте ее работать.
– Я не называю это работой.
– Я тоже нет. У меня есть одно грубое слово для этого, но я его не скажу.
– Черт! – воскликнул я.– Знаю эту комнату.
– Вы, видимо, приводили сюда одну из ваших цыпочек.
– Для моих похождений я выбираю отели классом повыше.
– Например, Трансосеан.
– Элен! Моя маленькая Элен!
– Извините меня,– пробормотала она.
Я рассмеялся:
– Я идиот. Я совсем забыл, что нахожусь в гостинице на улице Валуа, где останавливался Лёрё. После его отъезда только она была свободной, и вы ее получили. Не так уж трудно было сообразить.
– Да, насчет Лёрё…– начала Элен.
– Да?
– Так… Позвонил Ребуль.
– Ну и?
– Все то же самое.
– Очень хорошо. Проклятый Лёрё…
Я закрыл глаза и стал себя баюкать своими собственными словами:
– …У него были при себе бабки. Много бабок. Можете спросить у Альберта, этого болвана с первого этажа. Он ухватил кое-что из денег Лёрё. У того было два бумажника. Один при нем. Один в чемодане. Чемодан раскрылся. Бумажник, трусы…
– Отдохните. Вы бредите.
Я помолчал, потом продолжал бубнить потихоньку:
– …чемодан раскрылся. Содержимое вывалилось. Бумажник, трусы, сорочки, носки, носовые платки… Легавые забрали чемодан. Они его тоже раскрыли. А легавые, они тоже любители пошарить. Бабки, много бабок, трусы, носки… Элен!
– Да.
– Не стыкуется.
– Что?
– Мои мысли. И однако чувствую, что должно бы состыковаться. Это крепкий тип. Не тот парень, который…
– Отдохните. Я дам вам таблетку.
– Не надо таблетки. Он пил виски, а мне не предложил. Стоял там, перед зеркалом…
Я посмотрел на зеркало.
Лёрё возник из зеркальных глубин, принялся готовить свой чемодан, раскрытый на кровати. Лёрё был одет в темный элегантный пиджак и полосатые брюки, Как у шефа секции в универмаге. Надвинутая шляпа защищала его глаза, хотя свет лампочки, висящей на потолке, я бы не назвал слишком ярким. В номере витал аромат гаванской сигары, потухший окурок которой еще торчал у него изо рта. «Ну что? – сказал я,– отваливаем? Возвращаемся домой?» – «Как видите,– произнес Лёрё, сделав широкий жест рукой.– Эмили будет довольна».– «М-м-м». Он запихнул одежду в чемодан… сорочки, носки… «Вы сыграли со мной забавную шуточку»,– сказал я. Он тихонько усмехнулся. «Ладно, неважно,– продолжал я.– Поставлю это в счет, который отправлю вашей жене».– «Да, конечно»,– проворчал он. И снова принялся посмеиваться, сигарный окурок плясал у него во рту. Я зевнул и ответил: «Привет, Лёрё. Мне платят за то, чтобы я посадил вас в обратный поезд. И я не собираюсь задерживать ваш отъезд».– «Привет»,– ответил он. И, повернувшись ко мне спиной, налил себе выпивки в стакан, не предлагая мне. Потом снова растворился в зеркале и вскоре попал под колеса машины. Чемодан, где были носки, сорочки, толстый бумажник и куда залез Альберт, еще несколько секунд оставался лежать на кровати, затем исчез, в свою очередь.
От алкоголя или от лихорадки я начал сучить ногами, совершенно помимо своей воли.
– Ведь это же прямо лезло в глаза,– сказал я вслух.
– Вы опять начинаете? – сказала Элен.– Вы целых пять минут лежали тихо, но так не могло продолжаться. Мне думается, что надо позвать доктора… одного из ваших друзей…
– Не надо доктора,– сказал я,– немного водки, Элен.
– Я дам вам таблетку. У меня нет водки, а есть спирт 90 градусов, но я дам вам таблетку.
Она начала готовить какую-то чертову смесь.
– Элен, что это за картина?
– Какая картина?
– Вот эта дурацкая кривобокая.
– Дурацкая картина, как вы говорите. Не более.
– Случайно не подписанная Рафаэль?
– Оставьте Рафаэля в покое.
– Я бы с удовольствием, но он настаивает.
– Выпейте это.
Она поднесла успокоительное лекарство к моим губам. Я отстранил его:
– Тогда вы посмотритесь в это зеркало. Посмотритесь же, Элен!
– Никогда не надо перечить больным. Ну вот, я смотрюсь в зеркало.
– Вы видите, как вы красивы. Но вы будете еще красивее, если… А это зеркало как держится?
– На бечевке за крюк. Не такая уж это красивая комната. Так вешают картины только убогие.
– Убогие? Сильно сказано. Влезьте на стул и рассмотрите эту убогую систему.
– А в это время вы будете пялиться на мои ноги? Определенно вам уже лучше.
– Да, в двух смыслах, мадемуазель Шатлен.
Она взобралась на стул.
– Пыль?
– Много. Определенно…
– Не повторяйте без конца «определенно». И перестаньте без конца поносить эту комнату. Это – комната принцессы. Более или менее. Шнурок новый?
– Нет. Но концы очень длинные.
– Потому что недавно подтянули зеркало к стенке.
– Возможно.
– Спасибо. Спускайтесь с вашего стула, задрав немножко юбку, чтобы компенсировать мои расходы.
Она, конечно же, спустилась со стула как можно скромнее. Некоторые девушки никогда ничего не поймут.
Я встал. Несмотря на ее возражения, я, в свою очередь, взобрался на стул. Я шикарно выглядел в трусах и болтающейся рубашке. Развязал узел на шнурке, оттянул зеркало от стены и запустил за него руку. Вытащил оттуда нечто, что походило на толстое полотно. С одной стороны оно было шершавым, с другой тоже более или менее, но приятным для глаз, полным красок. Красивое и не громоздкое. 50 на 25 сантиметров.