Небо Парижа медленно бледнело.
Женевьева умирала в соседней комнате. Никто никогда не узнает ничего о ее делах. Не будет никаких выступлений Бюрмы о Женевьеве. Пусть все эти преступления лягут на Ларпана. Репутация элегантной манекенщицы с Вандомской площади не будет запятнана. Оплачут великолепное создание, очаровательное тело которого пробили пули международного преступника в золоченом интерьере роскошного отеля. Но никто не скажет того, что знаю я. Она закрыла этим очаровательным телом, душистым, теплым и нежным детектива-трудягу, всегда на мели и воняющего трубкой. Но кто знает? Может, и я был таким же, как она. Сейчас я чувствовал себя усталым и разбитым, а она умирала в соседней комнате…
Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел сиделку. Я ничего не сказал. Женщина в белом тоже ничего не сказала. Но у нее были глаза. И этого достаточно. Я отвернулся, вышел на балкон и посмотрел, как в небе Парижа рождается заря.
Солнце вставало из-за Лувра.
Париж 1954 г.