— Пока охранник принимал участие в голосовании, я попыталась выбраться, найти выход из тускло освещаемого помещения, в котором проходила, Господи, как это назвать? Церемония? — схватившись за голову, говорила она. — Кто они? Сатанисты? — спросила она следователя будто окончательно разуверившись в людях.
— Есть такая тема. Они называют себя «освободителями Руси», — сказал следователь. — Этакие Родноверы. Их поймать не могут уже очень давно. Когда я пришел на службу, организация их уже была в разработке долгое время. Но теперь мы приблизительно знаем, где они базируются, — потирая руки сказал он, встав из-за стола, мысленно вешая себе звезду на погон. — Вы дадите мне показания официально, и мы наконец прекратим их деятельность. Почти сотня пропавших людей на моем районе за последние четыре года. И все граждане ближнего зарубежья. А ваш знакомый, возможно, является главарем их «освободительного движения».
Кристина опять лихорадочно засмеялась, чем смутила следователя.
— Да вам их никогда не поймать, — сказала Кристина.
— Это еще почему? — спросил Яковлев.
— Я испугано бежала по лестнице, вызывая милицию, роняя телефон, но все же дозвонилась. Прошу тебя Яковлев, поверь сейчас в то, что я тебе скажу.
— Слушаю внимательно.
Помолчав, она продолжала.
— Я набрела на коридор, ведущий к бывшим кабинетам, и там услышала перепалку двух мужчин. Они разговаривали друг с другом на таких повышенных тонах… Я стала прислушиваться. Голос Градимира я разобрала, но вот второго мужчину я почему-то по голосу узнала не сразу, видимо все-таки недостаточно он со мной разговаривал. Яковлев… там был мой отец.
У следователя от лица отлила кровь.
— Быть может вам показалось? — неуверенно переспросил следователь.
— Хоть мы и не часто проводили с ним время вместе, но неужто я отца своего не узнала бы? Почему наряд доставил сюда меня? Где все эти нелюди? … Одни вопросы. Знаешь, что? С такой крышей вам никогда не поймать их, Яковлев. Все кончено, — сказала девушка встав со стула и протянула руки к следователю чтобы тот надел на нее наручники.
В кабинете повисло молчание. Растерянный следователь не мог поверить рассказу девушки, хотя в его голове все вставало на свои места. Очередная байка? — думал он. С виду девушка была абсолютно трезвая.
Утром, как Кристина и предсказывала пришел отец с подполковником, начальником отделения и как ни в чем не бывало заставил следователя вернуть девушке ее вещи и отпустить ее.
— Понимаешь Яковлев, — заговорил начальник тягучим голосом. — Девушку нужно отпустить. Никакого убийства на заброшенном заводе не произошло. Девушке показалось. Она все это выдумывает, чтобы хоть как-то внимание отца привлечь. Отец ручается за дочь и сам займется ее лечением, — говорил он выводя Яковлева из кабинета в коридор. — Девушка эта, не здорова психически плюс наверняка употребляет. Ты пойми, отец не хочет придавать огласке ситуацию со своей больной дочкой, все-таки судья, — сказал он, тыча пальцем вверх. — Она из дома убегает, водится с плохой компанией, отца не слушается, в общем неуправляемая дочь у него. Трудный подросток, росла без матери… — уговаривал следователя начальник отделения, неповоротливый седовласый мужчина, открывая частые, будто росшие друг на друге зубы.
Яковлев задумался.
— Действительно она вела себя не совсем адекватно, — с сомнением проговорил следователь.
— Так и я о чем говорю. Правильно заметил. Нам разборки с судьей ни к чему. Пусть сам со своей дочкой нянчится, — настаивал начальник. — Отпускай.
Яковлев приоткрыл дверь кабинета и увидел, как Кристина шарахалась от отца, державшего в руках ее куртку.
— Ну почему опять в мою смену? — буркнул следователь, тряся поджилками.
Он вошел в кабинет сообщить девушке о том, что она свободна, но как только он начал говорить, Кристина все поняла по его лицу и истерично завопила:
— Ты же обещал Яковлев! Ты же обещал, что поверишь мне.
Отец, не проронив ни слова уверенно и торопливо вывел дочь из кабинета. Девушка дурниной кричала на все отделение.
— Убийца! Яковлев, допроси оперов, они все видели, — кричала она.