Схожего с Сочи в Хосте были разве что снобродящие дети. У воды бегали с хворостинами пацанята, устраивали избиение медуз. Впереди, на пирсе, женщина тянула за руку девчушку лет пяти. Та артачилась, капризничала. Вырвалась вдруг, взлетела на парапет, сделав пару шагов, оступилась, заревела. Мамаша подняла орущее чадо, сурово тряхнув:
— Пока не навернёшься, засранка, не поймёшь! От матери — ни на шаг! И кому говорю: кофту надевай — соплей хочешь?!
Даша ознобисто поёжилась: с гор действительно потянуло прохладой — тучи, как цепные псы приближающегося грозового фронта, положили на подросшие чёрные хребты свои тяжёлые лохматые морды. Девчушка продолжала реветь.
Давя смешки, они переглянулись — втайне благодарные этой ревущей катастрофе, оживившей их свидание.
Женщина была прилично выпивши, никак у неё не выходило вдеть девочку в рукав. В конце концов она так просительно на них глянула, что Даша не удержалась, вызвалась помочь.
— Спасибо, у нас её одеть — всегда целая история.
Вверив дочку в надёжные руки, мамаша села на парапет, достала сигаретку. Малышка мигом стихла, податливо выставила кулачки за спину.
— Вот так, молодец, — ласково ворковала Даша, — коленки целы, не сбила?
— Тут болит, — тронула ножку, насупившись.
— Ну-ка. Да тут синячок. Ничего, милая, пройдёт.
Женщина показала Никите оттопыренный большой палец. Глаза и благостная улыбка плыли в табачном дыму:
— Невеста — что надо!
Они хохотнули нервно с невестой, тут же, словно спохватившись, притихли. Никите легче было провалиться.
Дорогой зашли в прибрежное кафе. Даша здесь знала, похоже, всех.
— Сама тут когда-то с подносами бегала. Привет, Алин! Это Алина. Алин, это Никита. Ты чего, сегодня не в настроении?
— Да нет.
— Не-заметно. Как Виталька?
— Виталька? Ва-всюю.
— Алин, ты чего, похудела?
— Наоборот.
— Ну, извини, не хотела тебя обидеть. Слушай, а Лариска? Куда пропала-то? Ну, не эта Лариска, а вторая…
— А-а… Так уволилась.
Съели по мороженому, запили соком. Разговор не клеился.
— До какого здесь будешь? — спросила Даша.
— Обратно тридцатого.
Официантка принесла счет. Никита полез за деньгами.
— Только, чур я сама, — достала кошелёк.
— Вот ещё, я угощаю.
— Нет, правда, не надо.
Никита быстро сунул трояк в расчётную книжицу двинул её на край стола.
— Знаю, что с тобой, — заявила вновь, нарочито живо, так что ему стало совсем стыдно за себя. Прощались у её дома, — Даша заметно нервничала: то смотрела куда-то ему через плечо, то опускала глаза, пиная мыском туфли камешки.
— Додумалась тащить тебя в гору. По этим буеракам…
— Ну что ты, ерунда, — отмахивался он, мысленно поддакивая ее нехитрой, спасительной для него, лжи.
— Ещё увидимся? — осмелилась, наконец, в глаза.
— Почему нет? — он тоже незамысловато врал, всё решив для себя ещё там, перед тёмным оврагом.
Качнула понуро головой, правильно истолковав его «нет». Спросила вдруг:
— Скажи, если девушка первая… сама… почему это так пугает?
Никита растерялся.
— Ты о чём?
— Ты же вот испугался.
— Да ничего я не испугался, — пробормотал, облегчённо подумав: хорошо, что тёмные ночи в городе Сочи и глаз моих не видно.
— Голос. Я же чувствую. Просто если человек нравится — не люблю все эти игры. И не думай, всем подряд себя не дарю.
Ну вот, покров тайны растворился окончательно, подумал Никита. Кроме жалости к ней и жгучего стыда за себя — ничего.
— Ладно, как хочешь. И не переживай — надоедать не буду, — еще с секунду смотрела на него, ждала какого-то ответа.
Растёбин промолчал.
Узкой дорожкой, меж черных пятен клумб, пошла к подъезду. Когда скрылась за дверью, Никита вдруг вспомнил — чего-то ей всё-таки не хватает. Ну да, молнию-то свою забыла, там, на аллее, одевая засранку. Сам не зная, зачем, он вернулся в Хосту и подобрал лиану.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Метис
Ночью раздался гром. Никита очнулся. Шумящее море валило с расколотого молниями неба. Ян вскочил, сотрясая пол. Вскидывая руки и восторженными криками заглушая раскаты, начал выплясывать по флигелю. Никита и Алик сидели, опасливо переглядываясь: только б не открыл окошко.
Утром репродуктор сообщил о сошедшем на Мацесту селе: «К счастью, пострадавших нет, бальнеологический корпус остался невредим. Просим временно воздержаться от посещения».