Сторм с готовностью исполнил приказ Сэра Томаса, он всегда исполнял то, что было поручено, не задумываясь, с непоколебимой уверенностью в том, что лорд всегда прав.
Когда языки пламени добрались до голов преступников, выжигая дочерна глазницы, а крик приговоренных к смерти заглушил его мысли, Лотт не выдержал и отвернулся.
Робкий Лотт - так его прозвали за это воины, смеясь и помахивая перед ним факелами. Больше всех эту кличку любил брат.
Когда крики оборвались и Лотт перестал слышать, как шипит обгорелая плоть, он повернулся лицом к разбойникам, но увидел только обгорелые кости, почти незаметные на пепелище.
Хозяева умерли, а их тени остались охранять души, сказал тогда кто-то из воинов.
Увиденное в комнате заставило Лотта невольно попятиться назад.
Середина гостиной была залита светом, исходившим из зажженных свечей, воткнутых в притороченную к потолку люстру. Крепления для свечей были сделаны в виде монахов, молитвенно воздевших к потолку руки. Желтые отблески падали на обеденный стол с остатками еды, фамильные портреты, любовно водруженные над массивным камином. Встречаясь с покрытыми синей краской каменными стенами, они приобретали изумрудный окрас.
В углах комнаты, там, куда не достигали подергивающиеся полосы света, клубились тени.
Тени, охраняющие души хозяев, подумал Лотт.
Два призрачных силуэта обнялись, почти слившись воедино, и только по редким вибрациям неровного пламени было заметно, что это не бесформенное пятно. Еще одна тень застыла в полушаге от стола. Держащаяся за стол рука принадлежала очень старой женщине и была вполне осязаема и жива. Пальцы так сильно вцепились в столешницу, что фаланги побелели, а ногти впились в дерево не менее чем на четверть дюйма. А чуть повыше локтя рука сливалась с неясной темной фигурой, терявшейся в полумраке комнаты.
Одна свеча потухла, и несколько футов комнаты погрузилось в темноту. Рука, еще мгновение назад принадлежавшая живому человеку, превратилась в скрюченную обсидиановую палку, выгибавшуюся вбок под большим углом.
Тени шептали, они на что-то жаловались и тихонько постанывали от страха.
Люди намного страшнее теней, мысленно сказал Лотт. Первые могут причинить боль, вторые только напугать.
Он опрометью бросился в следующую комнату, нашел лестницу и поднялся на второй этаж. Позади слышалось неровное дыхание Кэт. Желтоглазая дышала ему в затылок и не отставала ни на шаг.
- Когда я распахну дверь, кричи что есть мочи, - прошептал он невольному союзнику.
- И тогда они нападут на бедную невооруженную девушку? Ты мужчина и у тебя есть оружие, - прошипела ему Кэт, указывая пальцем на подсвечник. - Это я открою дверь, а ты отвлечешь их воплем.
Не дав ему времени придумать контраргумент, желтоглазая толкнула плечом дверь, ловким движением выдернула волос на затылке Лотта, заставив его вскрикнуть от неожиданности, и юркнула в открывшийся проем.
Все произошло настолько быстро, что Лотт даже не успел наградить ее пинком.
Сперва безымянные, после желтоглазая стерва, решил он. С этой мыслью он ворвался в нужную комнату.
Смятая постель, одеяло скинуто на пол. В центре комнаты распласталась сотканная из теней фигура, тянущаяся к окну. Возле нее лежали черепки от расколовшегося ночного горшка. Воняло мочой и потом.
- Лиизаааа, - прошипела тень.
Кэт подошла к окну, втащила обмякшее тело обратно в комнату. Им оказалась молодая женщина, опрятно одетая и довольно хорошенькая. Остроконечный атур, скрывавший ее роскошные волосы от постороннего взгляда, слетел с головы и нелепо болтался вдоль тела, держась на одной уцелевшей подвязке.
- Лиизаааа.
Женщине перерезали горло. Кровь пропитала льняное платье, закрасив былые узоры, заменив их на свой собственный, с ассиметричными краями и рваными линиями.
- Что будем де... - начала было говорить Кэт, но вдруг вскрикнула и отскочила в сторону от трупа.
Тело подернулось дымкой, так туман заволакивает все вокруг перед рассветом, скукожилось, становясь невесомым. Прекрасное лицо превратилось в театральную маску. Кожа стала графитовой, черно-серой, почти не различимой на фоне погруженной во тьму комнаты.
- Лиизааа.
Изменившийся до неузнаваемости мертвец втянулся в половицы, заполняя щели между ними, подобно воде скапливаясь в выемках. Вскоре в комнате остались только Лотт, дрожащая от пережитого потрясения Кэт и две тени.
- Лиизааа...
- А-а демоны, - с трудом выдавил Лотт. Он осенил себя символом Гэллоса и сплюнул через левое плечо.
Стало немного легче, и приступ паники прошел.
- Ч-что будем делать?
- Мы опоздали, что тут еще сделаешь, - набросился на желтоглазую Лотт.
Надежда сменилась отчаянием. Он рисковал своей жизнью стараясь сделать этому проклятому городу услугу и вот вся награда?! Да идет оно все лесом.
Безымянные ушли, и никто не скажет им куда. Если они и дальше будут стоять здесь и ничего не делать, то тоже могут превратиться в тени, стать чернильными кляксами, размазанными на стене.
Он присел на корточки, обхватив голову руками.
Положение все хуже час от часа. Думай, Лотт, думай!
- Лиизааа...
- Нужно уходить, - желтоглазая застыла в проходе, всем своим видом выдавая желание убраться отсюда подальше.
- Сейчас, вот только узнаю кое-что.
Один раз это сработало, почему же не получится во второй?
Лотт нагнулся над стонавшей тенью и, словно в смолу, погрузив в нее руки, притянул к себе.
Он слышал, как охнула Кэт, почувствовал, как желтоглазая отпрянула от него еще дальше, но, не обращая на нее никакого внимания, все тянул к себе казавшегося очень липким и вязким человека. Лотт словно бы разрывал надвое полотно - настолько плотно слились воедино тело и доски.
Наконец ему удалось наполовину отделить фантом от пола. Голова, видные через безразмерную сорочку обвисшие груди, дрожащие, обвитые тонкими синими прожилками вен руки - все стало объемным, налилось тысячью оттенков цвета. Вторая половина тела так и осталась вмурованной в пол, расстилаясь под сжавшим в своих объятиях женщину Лоттом агатовым пятном.
- Ли-и-зонька, не-ет, - Женщина зашлась кашлем, сплевывая кровавую слюну себе на подбородок.
На Лотта дохнуло запахом долгой болезни - смесью травяных сборов и гнилью изо рта. Женщина была измотана лихорадкой. Даже дай он ей сейчас отвар из синелиста, она все равно была обречена.
Он отвернулся от больной и, стараясь реже вдыхать, произнес:
- Лиза мертва, - Лотт чуть повернул голову больной, указывая на курящуюся тьмой фигуру возле окна.
- Вы не понимаете... Лиза - моя дочь, а это... это моя сестра.
- Куда ее увели?
- Он увел их, - женщина часто задышала, собираясь с силами, - на площадь Святого Джерома к паперти церкви. Моя Лизонька, вы еще успеете спасти ее...
Женщина всхлипнула и уткнулась в его плечо, заливаясь слезами.
Зачем им дочурка, спросил себя Лотт. Заложник? Весь город стал их немым заложником, зачем утруждать себя еще одним?
- Спешите, остановите его, - говорила ему сквозь рыдания женщина. - Не дайте убить детей. Сестра, моя храбрая сестра...
Напрягая все силы, Лотт подтянул полуженщину-полутень к кровати. Конечно, она так и так обречена, но он еще не до конца забыл то, что с детства вбивали в голову. Рыцарская честь и готовность помогать убогим... Манеры, чтоб их...
Вышли на улицу в гробовом молчании. Кэт держалась от него подальше и обеспокоено поглядывала по сторонам. Лотт терялся в догадках.
Почему не появились Псы Господа, белые инквизиторы? Они давно должны были усмирить малефика безымянных, даже такого сильного как этот. Почему он не стал тенью? Неужели только на него не подействовали чары? И зачем, прокляни его Аллана, культисту понадобилось идти на паперть с детьми?
Вдруг его осенило. Жертвы, он хочет осквернить святое место города, проведя темный ритуал в самой церкви.
Лотт сглотнул и поспешил на площадь Святого Джерома.
По дороге он путано объяснил Кэт, насколько плохи их дела. Желтоглазая выслушала его, изредка задавая вопросы, на которые Лотт, как мог, старался ответить.