Тени обступали их, наваливаясь скопом, хватая за руки и валя на спину. Лотт, как мог, отмахивался и медленно пятился в нужном в направлении. Дом, еще один, улица пошла на изгиб и резко оборвавшись, открыла вид на площадь Святого Джерома.
Расположенный на небольшом холме костел был скромным по меркам церкви зданием с низким сводом и рядом циркулярных арок, расположенных вдоль лицевой стороны. Вдоль фасада вытянулись огромные стрельчатые окна.
Церкви повезло - в основе здания лежала почти нетронутая временем крепость желтоглазых. Одна из стен костела служила тому доказательством - слишком ровная, слишком отличавшаяся от того, что создали людские руки. Каменщикам не пришлось таскать на нее камни - все из чего создана церковь когда-то было частью сооружений древнего народа - памятниками, стелами, навесами и портиками.
В окнах церкви промелькнула вспышка света.
Он убил еще одного ребенка, подумал Лотт. Нужно спешить.
Тени отстали от них. Тьма затопила все подступы к площади, но распространиться за ее пределы пока не решалась.
Они добрались к городскому колодцу с поперечным вращающимся бревном и перетянутой поперек него цепью.
Несмотря на сложившуюся ситуацию, Лотт не мог не усмехнуться.
Возле городского источника воды гипсовыми изваяниями застыли три знакомые фигуры.
- Жди здесь.
Еще не хватало, чтобы желтоглазая пялилась на него, в то время как Лотт будет занят делом.
Передав Кэт подсвечник, он подошел к согбенному, не могущему пошевелиться Чуме.
Тени еще не поглотили ублюдка, но и не отпустили. Все трое были бледными будто мертвецы. Они напрягали в отчаянном усилии мышцы, но так и не сумели сдвинуться с места.
Первым делом Лотт вытянул мешочек с "блажью грешника" из потайного кармашка в куртке Чумы. Потом повернулся к Мортэйну, вынул из-за голенища сапога нож и самодовольно изрек:
- Как говорится в Книге Таинств - да воздастся каждому за деяния его...
- Лотт!
Он обернулся на крик Кэт.
Девушка стояла в нескольких шагах от него, не в силах пошевелиться, такая же бледная как Чума и его подельники. Тени за ее спиной медленно надвигались, голодные, бессвязно шепчущие что-то.
Он и так потратил слишком много времени с этими тремя. Может они и стоят удара ножом, но, как бы он это не отрицал, в глубине души Лотт не хотел, чтобы Кэт поглотили тени.
Он прикоснулся к ней, и девушка снова смогла двигаться.
Вместе они вбежали в церковь Святого Джерома.
Вдоль главного нефа протянулись два ряда грубо обтесанных колонн, образующих под сводом арки. По обеим сторонам от нефа аккуратно расположились массивные дубовые скамьи. Перед алтарем скорбно склонились две деревянных статуи, изображавшие Гэллоса и Аллану. Мастер сделал лики богов печальными, готовыми внимать мольбам прихожан.
В тусклом свете свечей у алтаря Лотт заметил темный силуэт культиста, застывший над телом убитого ребенка. Безымянный стоял в центре трансепта - поперечного нефа костела, держа за руку плачущую девочку в коротком до колен платьице. Сверху на него падал отраженный от мозаичного круглого окна свет. Преломленные лучи были разноцветными - золотистыми, лазоревыми, изумрудно-сапфировыми и окружали его, скрытого коричневой хламидой, подобно невидимым ангелам-хранителям.
- Эй, ты, ублюдок, отпусти кроху!
Видимо, он слишком долго не вдыхал дурманящую пыльцу, и умные мысли совсем покинули Лотта. Большей глупости, как постараться отговорить безымянного не делать то, что он замыслил нужно еще поискать.
Как и следовало ожидать, культист прижал к себе девчушку и приставил к ее горлу кинжал.
Лотт ругнулся и медленно, стараясь не делать резких движений, двинулся в сторону культиста.
- Он слишком далеко, - прошептал он Кэт. - Я не смогу помешать ему убить малышку.
- Не сможешь ты - смогу я, - отозвалась желтоглазая. Она бросила дорожную сумму на одну из скамей и, ухватив двумя руками подсвечник, приняла настолько не вязавшееся к ней грозное выражение лица, что Лотт чуть было не рассмеялся.
- Неужели еще кто-то сумел выжить, - воскликнул безымяный. В его голосе послышалось нескрываемое облегчение. - Слава Гэллосу, да воссияет над миром солнце во веки веков!
Верующий в Гэллоса культист? Лотт постарался освоиться с этой новостью, но очень скоро понял, что в его домыслы закралась какая-то ошибка.
Между тем культист все продолжал говорить. Его глаза лихорадочно горели, сухое аскетическое лицо осветила экстатическая улыбка человека, которому после долгих непроглядных лет бедствий наконец улыбнулась удача.
- Дети мои, только мы одни смогли противостоять аспиду, губителю всего живого. В нас еще крепка вера в истинных богов. Давайте же преклоним колени пред их ликом и помолимся, ибо настал наш час. Моя обитель не преграда ниспосланной Зароком мерзости.
- Постойте, так вы святой отец? - Лотт перестал что-либо понимать. Еще минуту назад он был уверен, что перед ним стоит слуга мерзкого божества, желающий погубить все живое.
Девочка заплакала еще громче, и служитель церкви отечески погладил ее по голове.
Снаружи слышался шелест, словно огромная змея кольцо за кольцом обвивалась вокруг костела. Шипение глухим ропотом затопило пустое пространство, поселяясь в сознании, заставляя трепетать перед скрывавшейся за дверьми тьмой.
Лотт в растерянности смотрел на успокаивавшего девчушку священнослужителя, на распластавшийся около них труп убитого мальчишки, силясь осознать умом то, что ускользало от глаз.
- Да, сын мой, - глухо ответил священник. - Даже больше. Я иерей, смотритель за душами прихожан в этом городе.
- Отец Торсэн?
Лотт знал, кто возглавляет приход в Гэстхолле. Слухи о суровом отце-настоятеле, к тому же еще и белом инквизиторе, ходили разные, но все сводились к одному - Майлз Торсэн беспощаден к грешникам, но милосерден с ни в чем не повинными мирянами. И то, что этот слуга церкви всего за несколько часов убил трех человек никак не могло уложиться в голове.
- О да, это я. Сегодня боги решили испытать мою веру и я, как мог, противился напасти, что наслал на город Зарок. Но так и не смог выстоять перед злыми силами. Тьма пришла сюда и забрала к себе многие души. Все молитвы оказались тщетны.
Тогда я пошел на крайние меры. Жертвы... - Майлз запнулся. Его взгляд упал на труп у ног. - Пелена зла растет слишком быстро. Я не успевал добраться до прихода и позвать Угодных Богам. Пришлось выбирать.
- А у тех, кого вы обрекли на смерть, тоже был выбор? - ледяной тон Кэт почти обжигал. Желтоглазая застыла на месте. Пальцы рук сцеплены будто в молитве, но горящий взор смотрит на инквизитора отнюдь не с благоговением.
- А тебе, дитя, хотя бы раз приходилось выбирать, принести в жертву одну семью или скормить бесам десять - спокойным тоном спросил ее Майлз. - Пятьдесят? Или тысячу семей Гэстхолла? Я сделал то, что считал нужным. И судить меня вправе только архигэллиот или боги.
- Всегда такие верующие, такие беспринципные. Скажите мне, отче, а пожертвуете ли вы собой, чтобы закрыть червоточину или опять заколете ребенка?
Червоточина?! Каким же он был глупцом!
Лотт готов был ударить себя по лбу от досады. Ну конечно же, в городе не появился могущественный чернокнижник или служитель Немого бога. Все оказалось до боли обыденно и не менее жутко.
Если в Гэстхолле образовалась дыра, значит, они почти наверняка обречены.
В родовом поместье лорда Кэнсли висел один из самых широких гобеленов, который Лотт когда-либо видел в жизни. На полотне неизвестный мастер изобразил борьбу священнослужителей с чистейшим злом воплоти. Треснувшая земля извергала из себя множество невиданных чудовищ, пламя из трещины в земной коре взвивалось до небес, а над всем этим ужасом высилась зловещая фигура Зарока - губителя всего живого и воплощения всех греховных желаний людей. На стороне служителей сражались облаченные в блестящие золотые доспехи Гэллос и Аллана. В центре же был изображен белый инквизитор, из последних сил противящийся сонму мерзких тварей с занесенным над собой кинжалом.
Лорд частенько подначивал братьев в детстве, говоря, что кому-то из них, менее храброму, придется стать Угодным Богам - то есть жертвой, скормленной вратам зла.