Господи… Это что же, я еще и благодарить его должен?..
- Но как же теперь? - только и смог выдавить я, даже не понимая до конца смысла вопроса - так он был широк.
- Данте говорит, что со временем я привыкну и если не забуду все, то изменюсь так, что на все буду смотреть по-другому. У меня уже получается… Данте говорит, что мировоззрение будет меняться постепенно, и я даже не почувствую.
- Данте говорит, Данте говорит… Ты проснешься однажды утром… прости, вечером - и просто забудешь меня? Это Данте говорит?
Я протянул к ней руки, но она отскочила от меня с невиданным проворством. Ее губы вздрогнули, и я подумал, что она все-таки заплачет.
- Не прикасайся ко мне больше, Алекс, - сказала она умоляюще, - я тебя очень прошу.
- Но почему?
- Да потому что я боюсь! Я еще… почти человек! Вдруг ты меня обнимешь, и я пойму, что сделал чудовищную неисправимую ошибку! Пойму, что лучше было умереть на твоих руках. Я не хочу понимать это. Я хочу жить мыслью, что когда-нибудь мы встретимся, и даже тогда, когда тебя уже не будет…
Ее слова стократным эхом отзвучали в моих ушах. Я повернулся и вышел, оставив ее в этой комнате, освещенной ненастоящим солнцем. Здесь все было ненастоящее, и Пенни становилась такой. Необратимо. Навсегда.
Я спустился вниз, наполненный восхитительной и пугающей пустотой. Внутри меня был космос, но без планет и звезд, одна сплошная черная дыра, холодная, как ад, из которого я вышел. Холодный ад в сердце Филадельфии.
Ноа подошел сзади бесшумной тенью. Я его даже не заметил.
- Мне жаль, - сказал он.
- Тебе не жаль, - ответил я, - ты вампир.
- Может, поэтому и жаль… Я ведь не совсем вампир. Вернее, не совсем обычный.
- Это как?
Я был рад отвлечься на что угодно, только бы не чувствовать этот мрак внутри.
- Знаешь, кто такие крысиные волки?
Я отрицательно покачал головой.
- Они живут среди крыс, и их всегда можно узнать потому, что они немного крупнее обычной крысы. Обычно это передается по наследству, и если кто-то стал крысиным волком, то таковыми становятся и его дети, и внуки, и прочие потомки - но возможно и просто привыкнуть. Крысы смертельно их боятся, и хотя толпой запросто могут растерзать любого - страх сильнее разума.
- И чем же они так замечательны? - спросил я, но внезапно до меня дошло. Все сложилось - и реакция Рори, и Данте…
- Тем, что питаются исключительно крысами.
Ноа сказал это так невозмутимо, словно сообщал паспортные данные.
- Данте старше меня раз в сто. Мне следовало догадаться, но я не подумал, что он раскусит меня, как только увидит. Пока никому не удавалось. И Перл в том числе.
- И что, раз ты пьешь кровь других не-мертвых, Данте должен был тебя убить?
Он пожал плечами.
- До сих пор не понимаю, почему он этого не сделал. Навряд ли потому, что я ему просто симпатичен. Хотя с ним ни в чем нельзя быть уверенным.
- Это у тебя моральный выбор?
- Хотел бы так думать. Раньше у меня бывали приступы нарколепсии - очень неприятная вещь. Теперь почти нет. В конце концов, это просто приятно на вкус… Видишь, у тебя, Алекс, уже достаточно информации, чтобы защитить докторскую о монстрах разных калибров.
Я остановился, прижав ладонь ко лбу.
- Больше всего, - произнес я медленно, - я скучаю по старым добрым временам. Когда казалось, что нет ничего страшнее Улицы Сезам.
Ноа озадаченно посмотрел на меня. Потом сказал:
- Это шутка была?
- Совершенно верно. Можно смеяться…
*
ПЕРЛ (2)
Никому не сказав, я переехал в гостиницу. Остаток ночи и день я спал так спокойно, как мне давно не удавалось. Не снились никакие кошмары - никаких снов вообще. Полный мрак. Не знаю, может, это была защитная реакция организма на стресс, но так было проще. Я успокоился. Что толку биться головой о стену? Это ее выбор - хотя что за выбор между смертью и смертью? Никто не мог приказать Пенни, какую из смертей выбирать. Прежде чем что-то предпринимать, нужно всегда определить, что для тебя самое важное. А для меня самое важное - это ее благополучие. Во всяком случае, так было раньше.
Я ожидал, что снова придет это чувство невосполнимой утраты, которое мне уже дважды знакомо, но его не было.
Где-то близко к полуночи ноги сами привели меня к казино. Оно сияло, как извергающийся вулкан, бесконечно подъезжали и отъезжали самые разные машины - и обыкновенные, и понтовые до неприличия. До сих пор не понимаю зачем, но я вошел.
Никто меня не остановил. У входа официант дал мне тысячебаксовую фишку. Похоже, такие раздавали на удачу всем входящим. Довольно щедро.
Я огляделся, стараясь не зацикливаться на толпе, снующей вокруг нескончаемым водоворотом. Людей можно было отличить по напряженным лицам и фальшивым улыбкам: ах, как нам нравится купаться в бассейне с касатками! Мы получаем от этого бешеное удовольствие!
Также я заметил, что среди крупье нет ни одного человека. Оно и понятно - если нежить захочет смухлевать, то даже самый наметанный человеческий глаз этого в жизни не заметит. Одна из них заняла место за столом - ослепительная красавица, наверное, мексиканка, пышные черные волосы окутывали ее грозовым облаком.
- Добрый вечер, господа, - произнесла она приятным, хотя и слегка отрывистым голосом, - меня зовут Милагрос, я ваш крупье. Делайте, пожалуйста, ставки!
Внезапно кто-то оказался передо мной. Это был один из игрушек Перл. Он подал мне от нее записку. Перл просила зайти к ней на пару слов - странное желание, но мне было безразлично.
- Где твоя хозяйка? - спросил я.
Он указал на лестницу и пошел вперед, ловко лавируя между гостями, чтобы показывать мне дорогу.
У лестницы я вдруг затормозил. Толпа расступилась, и около мраморного фонтана я увидел Данте, он беседовал с какой-то невероятной красавицей, юной и хрупкой, с волосами оттенка серебра и такими же глазами. Я даже не узнал его сразу - где же тот свой в доску мальчик с плеером? В черном смокинге, волосы уложены назад, открывая безупречное лицо-маску без признаков возраста, а глаза при этом свете сияли как ограненный хрусталь - и все это отдавало силой, головокружительной и едва ли с чем сравнимой. Рядом с ним мелькнула гибкая фигура в черном обтягивающем платье, волна рыжих волос, взмах бледной руки, сверкнувшей бриллиантовым браслетом… на мгновение я весь натянулся, напрягая зрение, но она исчезла. И Данте исчез, смешавшись с толпой. Все в прошлом.
Мы поднялись на несколько этажей, и юноша оставил меня перед приоткрытой дверью. Я вошел, не стуча.
Перл сидела на подоконнике в пустой комнате. На ней было черное шелковое кимоно, разрисованное белыми иероглифами, делавшее ее похожей на гейшу. В руках она держала бокал с мартини.
- Почему же вы не со всеми? - спросил я вместо приветствия.
- А пошли они на х…
Она сузила и без того узкие глаза и глотнула из стакана.
- Вам плохо не будет?
- Ты обо мне не переживай, - сказала Перл и размозжила бокал об пол, - лучше подумай о своей любимой сестре. Вижу, поиски Изольды Златокудрой успехом не увенчались… Но таков Данте - он неохотно расстается с новыми игрушками. Иногда даже приходится ему в этом помогать.
- О чем вы говорите? - спросил я осторожно.
Перл рассмеялась.