Как пролетели этажи, я даже не заметил. Только в конце у самой двери на моем пути вдруг выросла София, как всегда в безупречном деловом костюме. Мерзавка.
- Ты что, спятил? - спросила она почти удивленно. - Жить надоело?
Шансов у меня не было, но и выбора тоже. И как только я собрал силы, кто-то отодвинул меня в сторону. Из-за моей спины выступила Рори и довольно сильно пнула Софию в живот. Потом достала пистолет, повернула его боком - я такое только в “Криминальном чтиве” видел - и всадила в нее пулю.
София отлетела к стене, ударившись затылком, и сползла на пол, ошалело хлопая ресницами и зажимая наманикюренными пальцами рану на шее.
- Сука, - завизжала она, - ты за это сдохнешь!
- Ну вот, теперь моя миссия точно окончена, - сказала Рори спокойно и бросила пистолет. - Удачи тебе.
*
ДАНТЕ И ПЕННИ
Дантов лабиринт я прошел по инерции, настолько занятый своими чувствами, что даже не заметил, как наткнулся на него самого.
- Ой, рэйнин-мэн, - воскликнул он, отступая на шаг, - аллилуйя… Ты что упал с моста?
Данте снова выглядел таким домашним, разлохмаченным, в очередном растянутом свитере и с наушниками на шее, но теперь я знал, каким он может быть. Это была всего лишь очередная маска, которая ничего не значила.
Вода лила с меня потоками, я весь заледенел и не мог даже челюсти разжать. Только наблюдал, как Данте вышел в соседнюю комнату, принес полотенце. Потом промокнул мне волосы и набросил на плечи с таким лицом, хоть фотографируй для статьи о благотворительной деятельности Мастера Чикаго и Филадельфии. Инстинктивно я укутался в полотенце и почувствовал, как согреваюсь.
- Ты обманул ее, - выдавил я почти без голоса.
Он обезоруживающе улыбнулся:
- И в чем, интересно?
- Она действительно умирала?
Данте печально вздохнул. Потом сел на пол, обняв подушку, и глядя на меня снизу.
- А, вот ты о чем… Ну что тебе сказать? Правду? Ладно. Она действительно умирала. Она действительно была больна. Вы все больны, и болезнь ваша - смертность. Рано или поздно вы все умрете, пять лет или пятьдесят - для меня одинаково. Все равно все заканчивается одним.
Я стал медленно приваливаться к стене, оглушенный его безумной логикой. Ноги напрочь отказывались меня держать.
- Ты знаешь Пенни, - продолжал он, не отводя глаз. - Дело не в ее масти. Она очень талантлива. Я просто не могу допустить, чтобы такое сокровище пожрали черви через какие-то жалкие полвека! Она вдыхает жизнь во все, чего касается, рядом с ней хочется жить, чем-то заниматься… Это бесценный дар, и ему не место в могиле. И вот, когда я увлек ее работой, доверил ей ведущий проект студии, являешься ты, чтобы ее забрать… Ну что я должен был сделать?
Я смотрел и гадал, успею ли задушить его, прежде чем от меня останется мокрое место. Но вместо этого почувствовал, как на глаза набегают слезы. Так что, выходит, я виноват? Не дождется.
- Ты обманул ее. И убил, - произнес я шепотом.
Данте слегка пожал плечами.
- Кстати, может, и не обманул… - Он впервые отвел глаза и теперь смотрел вниз. - Может быть, с ней и правда было не все в порядке.
- Это ты на вкус определил? - не удержался я, но он так посмотрел, что мне стало плохо.
- Как ты можешь. Я и пальцем ее не тронул. Никаких кровавых мелодрам в стиле “Дракулы” со вскрытием вен ногтями - все происходило в больнице, более чем профессионально. Но когда ее кровь стала смешиваться с моей… что-то вдруг пошло не так. Пенни начала задыхаться, ее трясло, а она хватала меня за руки и все время спрашивала: “Это нормально? Так и должно быть?”, и я не знал, что ответить. Можешь мне не верить, но я испугался не меньше ее. Однако все закончилось, и очень быстро - всего десять часов, в течение которых ее рвало без остановки… На следующий день Пенни хотела сходить в последний раз посмотреть на море днем, погулять… и это было уже невозможно. Так что не знаю. Тебе было бы легче осознавать, что выбора не было, но это неизвестно. Врать тебе я не буду.
- Ты уже достаточно… - Голос у меня опять пропал, и я сделал глубокий вдох, чтобы загнать обратно слезы. - Ты просто забрал ее. Как чудовище, которое крадет детей из их кроватей, пока они мирно спят.
- Но Алекс, - возразил он тихо, - я ведь и есть чудовище.
Он подобрался ближе, словно хотел рассказать какой-то секрет, а у меня даже не было сил отодвинуться.
- И я тебя понимаю.
- ДА НЕУЖЕЛИ!
- Среди нас существует непонятный мне феномен. Как только человек превращается в вампира, он старается забыть свою прошлую жизнь как страшный сон, отрезать, как ножом, считая, что таким образом сразу приобретет силу. Но это абсурд. Наша сила в нашей памяти. Я понимаю тебя, Алекс, и твое горе, потому что был человеком - всего четверть века, очень давно, но был. А вот тебе никогда меня не понять… В конце концов, возможно, я оказал тебе услугу.
Я прямо ошалел от такой наглости.
- Это как?
- Вы с Пенни были слишком близки, чтобы позволить друг другу жить своей жизнью. Рано или поздно, один из вас встретил бы человека, с которым захотел прожить всю жизнь, но другой не смог бы его отпустить. И наоборот. Пенни никогда не вышла бы замуж, ты никогда бы не женился, не завел детей… Это порочный круг, который может разбить только смерть. И чем раньше, тем лучше.
- Ты действительно чудовище, - сказал я просто.
&nbnbsp;sp; Данте улыбнулся своей невеселой, слегка застенчивой улыбкой, и из глубины внезапно снова всплыл Элис Кидман с его поразительными глазами. Одновременно такими честными и смертоносными.
Я медленно выпрямился, шатаясь, как после голодовки.
- Но хоть защитить ты ее сможешь?
Похоже, вопрос его сильно удивил.
- От кого?
- Прежде всего от Перл.
- От Перл? - Данте нахмурился. - Почему от нее?
Но анализировать у меня уже не было никаких сил.
- Ты же у нас гений, - сказал я устало. - Сделай выводы сам.
- Как бы то ни было, со мной она в безопасности. С Перл я разберусь, можешь быть уверен. А теперь попрощаемся, не нужно лишний раз ее травмировать.
И вдруг открылась дверь и вошла Пенни. Она была в том самом платье, которое мелькнуло передо мной в казино, босиком, держась за мочку уха.
- Данте, - начала она, - я, кажется, потеряла…
И тут увидела меня.
Ясно, что к нашей первой встрече она готовилась, а к этой - нет. Она вообще не рассчитывала увидеть меня еще раз.
Пенни попятилась, прижав ладони к губам, и в ее глазах всколыхнулась такая боль, в сравнении с которым даже моя меркла безнадежно. Через секунду глаза наполнились слезами, а сквозь сплетенные пальцы начал пробиваться отчаянный, почти детский плач.
- Пенни… - сказал я, но при звуке моего голоса ее колени подогнулись, и она зарыдала в голос.
Данте подхватил ее, не дав упасть, и она обвисла на его руках, захлебываясь слезами. Не поворачиваясь ко мне, он жестко произнес:
- Алекс, если ты любишь ее хоть наполовину так, как говоришь, УБИРАЙСЯ. Иначе я сам убью тебя.
Я попятился, наблюдая, как он усадил ее на пол, надел наушники и насильно удерживал, пока она не перестала сопротивляться. Когда у входа я оглянулся, Пенни уже чуть улыбалась. Они сидели на полу, соприкоснувшись лбами, зарывшись пальцами друг другу в волосы как символ наивысшей гармонии. Мне там места не было.