В водоеме плескались две девицы, которые приветствовали Павлова, как своего старого знакомого. Это были Риты, с которыми он плыл в одной лодке от Верблюжьей горы до Главного Причала. Поинтересовавшись, почему он не присутствовал на обеде, и, не дожидаясь ответа, Риты сразу же атаковали Урсулу. Они умоляли ее рекомендовать их Старой Досе, в связи с формированием какого-то важного вспомогательного подразделения. Урсула ответила им, что сама пока толком ничего не знает, и поэтому попросила обратиться к ней по этому вопросу позднее.
После скромного ужина, который в лагере орландских амазонок начинался и заканчивался до наступления сумерек, Агата пригласила Павлова на командный пункт, располагавшийся в небольшой пещере, и познакомила его с Гитой. Эта женщина поразила его не столько своей красотой, но и тем, что, по ее словам, на языке джурджени она когда-то умела не только разговаривать, но даже писать и читать.
Незадолго до заката солнца Павлов вместе с Гитой и Урсулой отправился в уже знакомый ему лагерь беженцев у Верблюжьей горы. Идти пришлось не так далеко, наверное, три или четыре километра. По сравнению с первым его посещением приюта для потерпевших от наводнения иноплеменников, народу там прибавилось. В гроте им было уже тесно, поэтому некоторые предпочитали жить в шалашах, построенных из деревьев, которых течением прибивало к берегу.
По дороге Гита и Урсула рассказали ему о том, что между беженцами часто возникают ссоры и потасовки, даже по самым незначительным поводам. Есть проблемы с питанием, так как Верховный вождь Гонорий до сих пор не поставил из общественных амбаров обещанного им количества желудевой муки, сушеного мяса и вяленой рыбы. По этой причине воительницам приходилось делиться с беженцами собственным пайком. А тут еще и хунхузы постоянно обнаруживали свое присутствие, как будто вели разведку, или специально провоцировали орландов на преследование, чтобы заманить их в засаду.
Толемей-хан встретил их приветливо возле "шатра воина", который Агата велела для него поставить в знак уважения к нему самому и его знатному происхождению. С ним был слуга — высокий смуглый и бородатый мужчина мрачного вида, и улыбчивая миниатюрная темноволосая молодая женщина из неизвестного племени, по-видимому, рабыня.
Остальные слуги и рабы Толемей-хана, вероятно, погибли, когда огромная волна накрыла и перевернула ладью, на которой он отправился в путешествие к берегам Северного океана. Гита представила ему Павлова и Урсулу и попросила рассказать обо всем, что джурджени известно о хунхузах и Пришедшей Красавице. Так как погода позволяла общаться на свежем воздухе, Толемей-хан приказал Комаки (так звали рабыню) вынести для него из шатра шкуру и развести костер. Павлов и Урсула устроились на плаще из тигровой шкуры, а Гита сказала, что ей лучше постоять, поскольку так ей будет удобнее их видеть и слышать.
Рассказ Толемей-хана был долгим и изобиловал такими подробностями, что Гита, порою, даже не понимала, о чем он говорит. Но в какой-то момент, когда Павлов особенно напрягся, чтобы осмыслить сказанное, неожиданно заработала программа-переводчик, которую в его сознание двадцать с лишним дней тому назад внедрил Арнольд Борисович Шлаги. Павлов стал понимать язык джурджени, хотя еще не мог на нем объясняться из-за сложностей артикуляции некоторых звуков. Сам язык показался ему совершенно непохожим на орландский, так как нем было много сопряженных конструкций — словосочетаний из двух или более существительных.
Рассказ Толемей-хана о хунхузах и их предводительнице по прозвищу Пришедшая Красавица
По мнению Толемей-хана, хунхузов было бы ошибочно считать людьми, хотя они точно — не животные и не ящерицы. При вскрытии и анатомическом исследовании их тел были обнаружены дополнительные половые органы, которых нет ни у людей, ни у животных. По этой причине трудно сказать, кто из хунхузов мужчина, а кто женщина. Нет у них ни семьи, ни брака. Живут они толпой в какой-нибудь пещере, и кто из них кого имеет и от кого рожает, совершенно непонятно. Но детенышей своих они любят и вскармливают молоком. Причем, у некоторых хунхузов, только одна развитая молочная железа (расположена слева), у других — две (расположены симметрично), а некоторые даже имеют по четыре груди. Есть среди них и такие, у которых молочные железы недоразвиты, поэтому после родов их детей вскармливают грудастые особи.
По его словам, безгрудых и бородатых хунхузов многие ошибочно принимают за мужчин, не обращая внимания на особое строение костей таза и изменившуюся функцию ануса. Язык у них длинный, и чем-то похож на жало змеи. Самое поразительное состоит в том, что твердые экскременты из организма хунхузов не выводятся. Твердая пища полностью перерабатывается в их желудке, а газы и прочие продукты брожения выделяются через потовые железы, которые у них, как у скунсов, расположены в районе задницы.