– Да, немного повышенное… и еще плюс ко всему, кажется, тахикардия. Сейчас таблетку вам принесу.
– Ну да, я же совсем забыла, что ты у нас доктор… – простонала Эмма Петровна.
– А теперь полежите, успокойтесь…
Эмма Петровна лежала на диване, сложив на груди руки, и страдальчески смотрела в потолок.
– Хотите, я позвоню Кеше? – предложила Оля. – Расскажем ему про Павла…
– Нет, боюсь, уже поздно, – мрачно возразила та. – И, кроме того, не стоит отвлекать Кешу от работы… – Она помолчала немного, потом произнесла задумчиво: – У Павла от покойной матери осталась квартира на Яузском бульваре. В таком замечательном доме… Знаешь, там есть удивительный дом, с такими огромными фигурами, очень известный. Тоже сталинский, как и наш… – пробормотала она и закрыла глаза.
Оля посидела еще немного рядом с Эммой Петровной, а потом ушла на кухню.
Там, за окном, на юго-восточной стороне, светило яркое весеннее солнце, и капель непрерывно барабанила о карниз. И такая тоска напала вдруг на Олю, что она едва сдержала слезы. Она быстро нацарапала на краешке бумажной салфетки: «Ушла ненадолго», накинула на плечи куртку с капюшоном и вышла во двор.
Только тут она ощутила, как не хватало ей свежего воздуха. Физически она чувствовала себя прекрасно, но от этого ей было еще хуже – пустота и легкость в теле были ей неприятны, невыносимы.
Первоначально в Олины планы входило только дойти до соседнего дома, а затем вернуться обратно. «Дуня-Дуня-Дунечка…» – стучало у нее в висках.
Улицы были полупусты, на обочинах таял черный снег.
Оля не замечала, что продолжает идти.
Очнулась она только в каком-то переулке.
Галки кричали над головой пронзительными голосами и прыгали с ветки на ветку. Оля задрала голову и увидела серо-синее небо над головой, по которому плыли золотые облака. «Ненавижу раннюю весну… Она мучительна, и ее надо пережить, как… как насморк!»
Оля повернула обратно.
Большую часть дороги занимала лужа – скользя на подтаявшей ледяной крошке, перемешанной с прошлогодней листвой, Оля семенила вдоль сугробов, стараясь не упасть. «Дуня-Дуня-Дунечка…»
Слезы опять навернулись на глаза.
И в этот момент проходивший мимо человек, тоже старавшийся обойти лужу без ущерба для своей обуви, бесцеремонно толкнул Олю плечом.
– Ой! – сказала Оля, упала на твердый сугроб и боком скатилась на тротуар, прямиком в эту самую лужу.
Она заморгала глазами, прогоняя слезы, и увидела впереди себя спину преспокойно удалявшегося мужчины.
– Хам… – растерянно произнесла Оля, сидя в ледяной жиже.
Мужчина обернулся на миг и ничего не ответил. У него было равнодушное, деловитое лицо.
Чем-то он напоминал Павла с фотографии, которую сегодня показывала Оле Эмма Петровна, – такая же бритая голова. Впрочем, это был довольно распространенный в последнее время тип мужчин – налысо бритых, спортивного вида, хорошо одетых. Конечно, это был не Павел, но Оля восприняла прохожего именно как Павла – негодяя, способного обидеть любого. Родного отца, влюбленную девушку, собственную жену, незнакомую женщину… Все это в один миг пронеслось в Олиной голове.
– Вот хам!.. – удивленно повторила Оля и нашарила рукой комок снега. Произошедшее настолько раздосадовало ее – поэтому единственное, что она могла сейчас сделать, – это бросить вслед мужчине комок снега. Меткостью Оля никогда не отличалась, да она и не собиралась целиться в нахала, сбившего ее с ног. Жест ее носил скорее бессознательный, машинальный характер – когда необходимо сделать хоть что-то.
Но обледенелый снежок звонко поцеловал мужчину в бритый затылок.
– Ого! – удивленно пробормотала Оля.
– Ты!.. – с яростью закричал прохожий, моментально обернувшись. – Метелка крашеная, что ты себе позволяешь?!
Оля хотела сказать, что она вовсе не крашеная, а это ее натуральный цвет волос, но затем поняла, что оправдываться в данной ситуации было бы глупо.
Мужчина решительно двинулся к ней, потирая ушибленный затылок, и явно не для того, чтобы подать руку.
Перепуганная Оля заерзала. Подняться с подтаявшего, скользкого льда было довольно сложно. Она с трудом встала на колени и поползла вперед, купая ладони в колючей холодной грязи.
– Да я тебя… да ты меня… и мать твою… – выкрикивал мужчина, распаляясь.
Оле наконец удалось встать, и она засеменила вперед.
Но мужчина и не думал прекращать погоню – видимо, самолюбие его пострадало достаточно сильно.
Оля свернула за угол и побежала вдоль оживленной трассы.
Мимо мчались машины, блестел в солнечных лучах мокрый асфальт. И как назло – ни одного прохожего, к которому Оля могла бы обратиться за помощью.
Задыхаясь, она бежала уже в полную силу, но преследователь не отставал от нее. Выкрикивая проклятия, он упрямо топал сзади.
Оля на ходу вытащила из кармана сотовый и попыталась набрать «ноль два». Но ей это не удалось – телефон выскользнул из дрожащих рук и полетел в сторону. Затем ударился о бордюрный камень и отскочил на дорогу, под колеса проезжавшей машины – в тот же момент раздался легкий хруст.
– …будешь у меня знать!.. ишь, умная какая… да я тебя… – ожесточенно вопил сзади Олин преследователь.
Оля свернула за угол и теперь мчалась вдоль длинного бетонного забора. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее… Оля ругала себя последними словами за то, что позволила себе кинуть в этого мужика ледышку. Подумаешь, упала в лужу! Ничего, не сахарная, не растаяла бы…
Забор кончился, а за ним открылась пустая площадка автозаправочной станции. Оля не стала рисковать и пробежала мимо. Две облезлые дворняги выскочили из-за будки и помчались вслед за ней и ее преследователем.
Краем уха Оля слышала, как мужчина теперь поносит и дворняг.
Она обернулась – дворняги пытались ухватить ее преследователя за брючины. Но он не отставал – все вселенское зло для него теперь заключалось в Оле. Чего он хотел? Убить ее? Вряд ли… Поколотить? Этот вариант был более убедителен, но Олю он не утешал. И она припустила еще быстрее.
Собаки отстали – хриплый лай сделался тише, а потом и вовсе замолк. Но топот не прекращался.
Навстречу медленно двигался старик на костылях. Обращаться к нему за помощью было бесполезно – Оля промчалась мимо, даже не остановившись.
Впереди был жилой дом – вот туда она и стремилась. Свернула в арку и оказалась во дворе-колодце. Увидела, как в один из подъездов заходят люди.
«Помогите!» – хотела крикнуть она, но вместо этого из груди вырвался лишь жалкий писк.
– Что, допрыгалась?.. – радостно прохрипел сзади ее преследователь. – Сейчас ты у меня узнаешь кузькину мать… Ведь чуть не убила, метелка крашеная…
Люди, даже не обернувшись, исчезли в подъезде.
– Отстаньте от меня!.. – задыхаясь, в отчаянии крикнула Оля. – Вы сами виноваты!..
И, не придумав ничего лучше, она бросилась к подъезду.
На ее счастье, дверь еще была открыта – автодоводчик работал медленно, и Оля успела заскочить внутрь.
Но людей уже не было внизу – шуршал лифт, поднимая жильцов вверх, и до Оли донеслись их веселые голоса.
Тот же самый медленный дверной автодоводчик позволил заскочить в подъезд и Олиному преследователю.
Недолго думая, Оля побежала вверх по лестнице.
– Ага, попалась! – злорадно запыхтел ее преследователь. – Теперь не уйдешь… У меня, может, из-за тебя сотрясение мозга случилось!
Оля наклонилась через лестничные перила:
– Как же! – фыркнула она. – Сотрясение! Да у вас и мозгов нет… Потому что вы хам, хам, обыкновенный уличный хам!
От отчаяния она стала злиться.
Она бежала вверх и звонила во все квартиры подряд. Но никто не открывал, и лишь где-то снизу хлопнула дверь и сварливый женский голос закричал:
– Перестаньте хулиганить, а то я сейчас милицию вызову!
Олин преследователь и не думал сдаваться – шумно пыхтя, он упорно карабкался вслед за ней.