— Нас вызывают… — прогудела техножрица.
Вокс-громкоговорители издали искажённый хрип, а затем из них донёсся подёрнутый статикой голос.
— Грузовое судно «Антей», подтвердите наличие на борту летописца Мерсади Олитон. Повторяю, подтвердите наличие на борту летописца Мерсади Олитон.
Лица повернулись к ней. Корпус корабля всё ещё гудел от силы, которая толкала его сквозь облако обломков к ожидавшим орудиям защиты Юпитера.
Мерсади застыла, замерла на месте. Её руки и ноги онемели.
— Ответьте… — наконец сказала она.
— Вокс-канал открыт, — пробормотала Чи-32-Бета. Динамики снова загудели.
Мерсади сглотнула комок в горле.
— Говорит… — начала она, а потом слова замерли на языке. Спустя столько времени…
— Я здесь, — наконец сказала она. — Говорит Мерсади Олитон.
— Выключите двигатели, — произнёс тот же голос. — Мы притянем вас.
Мерсади на секунду закрыла глаза и кивнула. Ей показалось, что в её мыслях появилось изображение улыбавшейся ей Киллер.
— Спасибо… — сказала она. — Спасибо, старый друг.
Вокс щёлкнул, словно динамик на другом конце выключили на секунду, прежде чем заговорить снова.
— Теперь ты в безопасности, — произнёс Гарвель Локен.
Комета-святилище, Внутренний системный залив
Призраки Объединения вели Аримана по местам своих смертей. Переход от одного воспоминания к другому происходил резко и остро, словно отсекали последнюю секунду нити жизни.
Он бродил по ледяному лабиринту под Антарктическими куполами, наблюдая, как женщина выпускает последние пули в приближавшуюся стену из химерической плоти и меха… Он шагал в экзоснаряжении по горевшим морям Хаттусы-Б. Он смотрел на Трусканский улей. Пожары пылали у подножия горы и ползли по склонам, ярко сияя в тени, отбрасываемой её громадой. Ветер был сильным и доносил запах огненной преисподней, которая затопила нижние уровни горы. Конечно, это была не гора. Это был город. Внизу, у его корней, глубоко под уровнем земли находились сооружения, построенные в таком далёком прошлом, что их создатели знали Терру ещё зелёной и голубой, дремавшей в безмятежности под взглядом солнца. Ставшие его семенами города обладали находившими отклик в сознании именами, хотя их истории были забыты: Ацинк, Ополис, Рианс. Теперь ему уготовили судьбу быть разорванным на части, его кости сложат в сооружение, которое назовут дворцом, но он будет больше, чем империи юности человечества.
— Ты погиб здесь, — произнёс Ариман, — при штурме Трусканского улья…
Рядом с ним стояло безмолвное изображение клятвенного воина Балгранских техноплемён и смотрело на него. Мужчину покрывала кровь от убивших его ран. Он кивнул Ариману.
— Мне жаль, — сказал Ариман. — Я не могу остаться, но буду помнить.
Окровавленный мужчина снова кивнул и отвернулся.
Ариман смотрел ещё секунду, слушая далёкий грохот ракет, которые врезались в опорные пункты на северной стороне улья. Громовым Легионам и армиям Обеднения потребовался месяц, чтобы ворваться в Анак, но когда наступил конец, он был быстрым и закончился сотнями тысяч погибших в течение одного дня.
+ На это нет времени. + Отправленное Игнисом сообщение прорезало психометрическое видение, размазав чёткость. Затянутое дымом небо над ним замерло, а изображение улья размылось.
+ Времени достаточно, + ответил Ариман.
+ В пределах этого… комплекса находится примерно один миллион семьсот сорок комплектов индивидуальных останков. Для извлечения из них психометрических отпечатков потребуется… +
+ Я знаю о каких факторах идёт речь.
+ Тогда ты знаешь, что это невозможно. +
+ Знаю, + ответил Ариман.
+ Тогда зачем… +
+ Потому что это важно. + Ариман выпрямился и снова посмотрел на изображение, которое извлёк из пси-резонансов одного из черепов, облицовывавших стены кометы-святилища. + В конце — всё прах, но то, что мы делаем, прежде чем станем прахом важно. Вот что важно. +
+ Как скажешь. +
Ариман отвернулся и изображение рухнуло в пыль, а затем сменилось реальностью помещения костей. Центральный зал кометы-святилища был запятнан кровью и сражением. Болт-снаряды сорвали черепа со стен и сбили резные бёдра и позвонки с опор высокого сводчатого потолка. После завершения зачистки Имперские Кулаки убрали мусор. Ариман чувствовал отвращение сыновей Дорна к тому, что сделали с этим местом Несущие Слово. Их гнев сохранился в следах, оставленных болтами и клинками. Эти мысли и эмоции пели в бурлении прошлого, настоящего и будущего святилища. Его создали в память о погибших и жертвах, которые они принесли в жизни, но Несущие Слово передали его во что-то другое, что-то более страшное и глубокое, чем место упокоения сухих костей и воспоминаний.