— Ты всегда без личной охраны, — сказал Лайак, словно просто возобновлял прерванный разговор, хотя тот никогда не был начат. — Даже у магистра войны есть юстаэринцы, но ты, его рука с мечом, ходишь один.
Абаддон долгое мгновение смотрел на Лайака, затем неторопливо перевёл взгляд на каждого из рабов клинка. Один из них медленно наклонил голову, подражая хозяину.
— Я не один, — ответил Абаддон и повернулся, чтобы снова уйти. — Я никогда не бываю один.
— Тебе не нравится моё присутствие и мои вопросы, — сказал Лайак.
— Ты нашёл истину, жрец, — прорычал Абаддон.
— Я тебе очень не нравлюсь, не так ли? — наконец сказал он.
Абаддон холодно улыбнулся:
— В этом мы согласны.
— Я — слуга тех же целей и хозяев, которым все мы служим. В этом мы братья.
Абаддон не сводил с него взгляда, оставаясь совершенно неподвижным.
— Нет, — сказал он. — Ты — пёс, которого влечёт запах мяса, добытого теми, кто лучше тебя. Падальщик не называет волка братом.
— Кто волк, а кто падальщик? — спросил Лайак. Абаддону показалось, что железные клыки маски Лайака изогнулись, словно дышал сам металл. Он почувствовал, как нарастает гнев, как он растапливает лёд его воли. Один из рабов клинка шагнул вперёд.
«Нет, — подумал он, — этому не бывать».
Он сделал вид, что отворачивается, но затем рванулся назад, за счёт мышц доспехов преодолев расстояние до трёх Несущих Слово в мгновение ока. Он был в обычной боевой броне, а не в угольно-чёрных терминаторских доспехах юстаэринской элиты. Его единственным оружием был висевший на поясе гладий с коротким клинком. Он выхватил оружие и атаковал. Силовое поле осветилось вспышкой молнии. Лайак попятился, вращая посохом, защищаясь.
Рабы клинка были быстрее. Намного быстрее. Оба выхватили мечи. Трещины протянулись по их рукам. Огонь и пепел посыпались из отверстий в броне, когда тела расширились. Мечи вытянулись в пальцах, став единым целым с державшими их руками, притягивая свет и тень, когда рассекали воздух.
Абаддон видел первый удар, поднырнул под него и устремил клинок к тому месту, где меч соединялся с предплечьем. Хлынула кровь, на лету чернея и превращаясь в пепел. Меч закричал и изогнулся, собираясь ударить, словно змея, но Абаддон уже повернулся, встречая рассекающую атаку в голову его близнеца.
Другие, кто сражался с ним, называли его быстрым, даже за пределами скорости, характерной для трансчеловека. Впрочем, это не совсем соответствовало истине. Среди великих воинов встречались и те, кто был быстрее его: Джубал-хан, Сигизмунд, Люций, Севатар, даже глупец Локен. Дело было не в быстроте Абаддона, дело было в том, что он не думал о скорости, о парировании и ответном ударе, о нападении и защите. Жизнь или смерть не имели значения. Кровопролитие не имело значения. Его существование не имело значения. Значение имела только победа. Вот что делало его более быстрым и умелым. Вот что делало его смертью.
Он врезался во второго раба клинка прежде, чем меч Несущего Слово попал в цель. Резкий запах горящей плоти и раскалённого железа заполнил рот. Он схватил раба клинка за шею под челюстью шлема. Он почувствовал, как обожгло погружавшиеся в наполненную варпом плоть пальцы. Он выпрямился и развернулся, текущие в нём инерция и сила швырнули раба клинка в его близнеца. Посыпались пепел и оранжевые искры. Второй раб клинка уклонился и бросился вперёд, но Абаддон уже был рядом с Лайаком. Он прочитал защитный удар посоха Несущего Слово и принял его на наплечник. Лайак пошатнулся. Призрачный свет окутал посох. Маска жреца зарычала, железные клыки жевали воздух. Абаддон обхватил Лайака руками, изменил захват гладия и приставил острие меча к боку жреца.
Лайак мгновенно застыл. Оба раба клинка замерли на месте.
Со стороны могло показаться, что они обнимаются, но здесь и речи не шло о подобном проявлении доброты. Малейшее движение — и Абаддон погрузит клинок в грудь Лайака, пронзив каждое ребро, сердце и лёгкое одним ударом. На Хтонии это называли приветствием убийцы. Они были теперь так близко, что Абаддон чувствовал резкий запах ладана жреца Несущих Слово.
— Братство не в том, что случайным образом вложили в нас, когда создавали, — прошипел Абаддон. — Оно в выборе, который мы делаем. — Он медленно повернул голову и посмотрел на застывших словно статуи рабов клинка. — Я смотрю на тебя и вижу тварь, которая превратила тех, кто был его братьями, в этих существ. И в этом я вижу всё, что должен о тебе знать.