Она вздрогнула. Мысленно она увидела, как волк поднимался из чёрной воды под серпом луны.
— Я… — начала она.
— Вы сказали хозяевам корабля, что должны попасть на Терру. Простите меня за любопытство, но почему вы хотите поговорить с Рогалом…
Нил замолчал и дёрнул головой, взгляд заметался по углам помещения. Бульон пролился на пол, когда он вскочил на ноги.
— Что-то происходит, — произнёс он, тяжело дыша. — Что-то…
И свет погас, когда всё вокруг задрожало.
Век открыл глаза. Свет и звук заполнили мостик. За иллюминаторами вспыхивали взрывы. Оторванные от одного корабля куски металла задели и попали в обтекатели другого судна, которое проходило рядом. Они разорвались словно пергамент от выстрела крупнокалиберного дробовика. Корабль повело в пустоте. «Антей» покачнулся. В иллюминаторах появились трещины, когда волна микрообломков со звоном ударила по ним.
— Повреждение! — крикнул кто-то.
— Где? — крикнул в ответ Век.
— Я… Я не знаю. Правый…
— Узнайте.
Век начал вставать. Палуба накренилась, и он ударился о металл. Он почувствовал во рту привкус крови. Тонкая рука с силой машины сжала его предплечье и подняла. Он посмотрел на Аксинью.
— Сэр, вы должны пойти со мной.
— Что происходит? — воскликнула Кёльн, поднимаясь по лестнице на рулевую платформу. Новоиспечённая капитан была бледной, глаза широко раскрыты, на грани паники.
— Я… — запнулся вахтенный офицер. За иллюминаторами корабль с искромсанными двигателями врезался в нос меньшего судна. Новая вспышка света затмила ночь.
— Полный назад! — крикнула Кёльн. — Дифферент на нос тридцать градусов! Выполнять.
«Антей» сильно задрожал, когда основные и манёвровые двигатели направили его назад и вниз, подальше от расширяющегося облака разрушения. Век покачал головой. Его мысли метались, соединяя кусочки, которые он не сразу увидел:
— Они стреляли в нас, не так ли? Эти снаряды предназначались нам.
— Они промахнулись, — сказала Аксинья, пытаясь увести его. — Но стрелявший военный корабль всё ещё там и маловероятно, что он повторит ошибку.
— Заключённая… — произнёс он. — Они проверили, что заключённая ещё жива, прежде чем открыли огонь.
Он стряхнул руку Аксиньи.
— Отведите детей к шаттлу, — сказал он. — Будьте готовы к запуску, если в нас попадут.
— Сэр, вам нужно…
— Я собираюсь поговорить с ней прямо сейчас. Если нас собираются убить свои же, я хочу знать почему.
Мерсади снова барабанила по двери камеры. На костяшках пальцев была кровь.
— Выслушайте меня! — кричала она. — Вы должны меня выслушать!
Она взревела, внутри неё пробудилась бездна гнева. Она давно смирилась с судьбой. Она видела последствия лет, проведённых с XVI легионом, и не могла винить суждение Империума. Это была цена за правду о том, что произошло с Гором, что произошло со всеми ними. Вот только сейчас появилось что-то более важное, также, как и все те годы назад, когда она и другие оставшиеся в живых на «Эйзенштейне» доставили Дорну новости о предательстве магистра войны. Чувство было почти таким же. Только в этот раз она была единственным посланником.
— Отголоски взрывной волны, — произнёс Нил. Он сидел на корточках в углу помещения, поджав ноги. Голова была поднята, взгляд метался по стенам, пока лязг раздавался то в одном месте, то в другом. Он тяжело дышал и вспотел. — У таких судов нет щитов. Если кто-то решит проделать в нём дыру — мы долго не протянем.
Мерсади подняла руку, чтобы снова ударить по двери.
Замки с лязгом открылись, и дверь распахнулась. Снаружи стоял полный мужчина с гладкой кожей и украшенным опалами лбом. Рядом с ним стоял охранник, нервно сжимая лазган.
— Во что вы нас втянули? — спросил мужчина. В его глазах был страх, но в голосе — гнев. Гулкая дрожь пробежала по металлическим стенам и полу. Охранник вздрогнул.
— Что происходит? — спросила Мерсади.
— Кто-то пытается убить нас, чтобы добраться до вас.
Мерсади уставилась на него.
— Я была заключённой, — начала она.
— Люди не уничтожают корабли ради убийства одной заключённой, — прорычал он, проглотив следующие слова. — Что вы сделали?
— Я… — сказала она и замолчала, спокойствие сменило растерянность. Она уверенно посмотрела на него. — Дело не в том, что я сделала, а в том, кем была и кого знала.
— Ваше имя… — пробормотал он и шагнул назад, посмотрев на неё со светом понимания в глазах. — Олитон. Великий крестовый поход перед войной… Я слышал ваше имя. Репортажи с фронта. Вы… летописец.