Абаддон наблюдал за всем этим по экрану, на который дополнительно выводились данные сканирования, и не двигался уже несколько часов. Работа вокруг него на мостике «Военной клятвы» шла в почти полной тишине. Оставаться неподвижным стало для него проявлением воли, разум отслеживал все детали, пока звук сердцебиений заполнял уши, беспокойный и тревожный. Но он оставался на месте, наблюдая, как проходят время и расстояние. До победы предстоят кровопролитие и сражение, но всё зависело от этих моментов. Отсюда каждая часть армады отправится своим путём к своей цели и своим сражениям. Белые Шрамы видели это первое перестроение и отслеживали оба клинка разделённого копья. Но это ещё не конец. Пока ещё не всё произошло. Оставался ещё один момент уязвимости и тайны, ещё один осколок, которому предстояло отделиться от лезвия этого копья.
Абаддон почувствовал мурашки на спине. Мышцы дёрнулись, доспехи усилили крошечное движение с гулом сервомоторов. Он не отвёл взгляда от экрана, но оскалил зубы.
— Я не звал тебя к себе, жрец, — произнёс он, — и я не нуждаюсь в твоих советах.
Зарду Лайак остановился рядом с ним. Сильный запах ладана демонического жреца заполнил воздух.
— Я иду туда, где нужен, а не туда, куда меня зовут.
— Ты — часть кометной ударной группы. Вот где ты нужен. Корабли Пятнадцатого и твоего легиона уже готовы к отходу.
— Но я не ухожу, — сказал Лайак. Абаддон оглянулся на него, но жрец уже подошёл ближе, он смотрел на экран и постукивал посохом по каменному полу. — Я остаюсь с тобой.
— Ты присоединишься к копью, нацеленному на комету, — сказал Абаддон. — Такова моя воля.
— Но не воля богов.
— Меня это не волнует.
Лайак на секунду замолчал.
— Когда-то эти руки были руками иконоборца, — произнёс он, подняв кулак. — Ты знал это? Воин, который стал мной, сжигал богов и жил, чтобы отправлять набожных и заблудших на костёр.
— Твоё обращение мне не интересно, — сказал Абаддон.
— Я не был обращён, — сказал Лайак. — Человек, лицо которого находится под этой маской, был взят, сломан и переделан. Моя вера священна потому что она — ложь, а вся ложь — музыка в ушах Пантеона. Подобное благочестие ложное и созданное, но зато чистое. Ты живёшь для Гора, для своего легиона, для своих братьев. Это твоя правда. Моя в том, что я — ничто. Сын, покинувший отца. Брат, сделавший этих братьев своими рабами. — Лайак кивнул на рабов клинка, неподвижных и тихих, стоявших в восьми шагах от него. — Я такой же, как и ты, Эзекиль Абаддон.
Бившаяся в крови Абаддона желчь вспыхнула в ярость.
— Я…
— Убитые тобой на Исстване воины не были твоей крови? Разве они не проливали кровь вместе с тобой? Разве они не разделяли хлеб, клятвы и деяния с тобой, а ты с ними?
Абаддон снова увидел развалины, поднимавшийся в небеса дым, порывы пепла на мёртвом ветру.
— Предатель! — воскликнул Локен. Абаддон попробовал на вкус слова своего ответа, всё ещё горькие даже в памяти.
— Предавать было нечего.
Лайак кивнул в сторону рабов клинка:
— Я вложил мечи в руки моих братьев. Ты же вложил свой меч в сердца тех, кто доверял тебе и считал ваши связи нерушимыми.
Абаддон не мог пошевелиться. Перед его мысленным взором снова и снова прокручивались образы прошлого. Совершённые поступки, выигранные войны. Убийство, резня и обман.
— Предавать было нечего, — произнёс он. — Они не были моими братьями.
— Потому что они сделали другой выбор?
— Потому что верность — всё, — и когда он произнёс эти слова, то услышал старую истину, которую носил в себе с детства¸ когда стоял в пещере и смотрел на нож, который убьёт его товарищей и сделает его королём. — Мы были братьями и сыновьями.
— И это значило больше, чем клятвы Империуму, чем долг или правда?
— Нельзя быть верным идее, жрец, что твои родичи выучили на пепле вашей первой веры.
Странный сухой скрежет донёсся из-за зубов маски Лайака. Спустя секунду Абаддон понял, что жрец смеётся.
— Вера — всё, что у меня осталось, а верность идее — причина почему я здесь.
— Хаос, — произнёс Абаддон, обнажив зубы.
— Нет, — ответил Лайак и покачал головой, — истина.
Абаддон почувствовал, как новый вопрос сформировался в его разуме, но оборвал его и снова повернулся к экранам мостика.
Корабли Несущих Слово и Тысячи Сынов внутри флота уже построились, создав собственное формирование в огромной массе армады Абаддона, тонкий клинок, спрятанный среди множества других. В составе этой третьей силы было мало кораблей, всего дюжина, но так и задумывалось, их роль в большем плане требовала, чтобы они оставались незамеченными, пока взгляды защитников Сол устремлены на других. В течение часа основная часть армады Абаддона повернёт и начнёт следующий этап спуска к внутренней системе. Тысяча Сынов и Несущие Слово продолжат свой путь с выключенными двигателями, падая в тишине и темноте всё дальше и дальше в залив между вращавшимися планетами. Только приблизившись к цели, они вновь запустят двигатели. Колдовство окутывало их, отводя глаза и умы, пока задача не будет выполнена.