Лорды войны
Ударный фрегат «Персефона», Внешняя солнечная система
Последние защитники Плутона спешили к свету солнца. Потрёпанные, покрытые шрамами и с до сих пор покрытыми кровью битвы палубами они продолжали свой путь. Там, где раньше были сотни, теперь еле набиралась одна сотня. «Офелия» и «Персефона» кружили вокруг сестёр и кузенов, наблюдая за флотом и ближайшим космосом. Они не видели преследователей, но знали, что они есть. Аксиманд понёс катастрофические потери, но новые корабли по-прежнему выходили из варпа. За ними следовали охотники, быстрые корабли с жестокими намерениями.
Некоторые выжившие погибали даже во время отступления. Двигатели выходили из строя, повреждённые корпуса раскалывались на части, не выдержав перегрузок ускорения. «Сестра меча», прошедшая сквозь битвы начиная с первых десятилетий Великого крестового похода, превратилась в безмолвный остов, часами продолжавший движение по инерции. «Знак истины» отделился от стаи, когда начали перегружаться повреждённые реакторы. Огни его смерти преследовали его уцелевшую семью.
Они бежали сквозь ночной залив, их корпуса скрипели от повреждений, человеческие экипажи чувствовали, как сотрясается мир, рождённые легионом воины снимали сломанную силовую броню с раненых мышц; мимо уничтоженных кораблей всех захватчиков и узурпаторов, которые пали за долгие тысячелетия с тех пор, как человечество впервые покинуло свою колыбель.
В трюме «Персефоны» Сигизмунд остановился на пороге святилища. Доспехи висели на нём изорванными обломками и скрипели при каждом движении. Кровь засохла на табарде и свернулась под пластинами брони. Он чувствовал холод, горячее биение пульса в венах затихло после рёва сражения.
— Вот что ждёт всех нас в конце, — произнёс стоявший рядом Фафнир Ранн. — Мечом или пулей оно придёт за каждым из нас. — Сигизмунд посмотрел на капитана штурмовой группы. Доспехи Ранна также покрывали кровь и повреждения, а засохшая кровь скрывала половину лица. — Он выбрал, как встретить это. Ни о чём большем никто из нас и не может просить. — Ранн замолчал, выдерживая пристальный взгляд Сигизмунда. — И ты не можешь дать ему ничего больше.
Сигизмунд еле заметно кивнул и активировал дверной замок.
Помещение было небольшим и тускло освещённым. Облицованные камнем стены поднимались к арочному потолку. Все поверхности покрывали гравированные золотыми буквами имена воинов, всех воинов, которые когда-либо называли корабль домом и погибли в бою. За спиной Сигизмунда закрылась дверь. Тишину заполнял низкий гул оборудования, отбивавшего двойной ритм.
Под лучом тусклого света лежали остатки фигуры. Они пытались извлечь его из доспехов, но броню и плоть невозможно было разделить, не закончив то, что начали Сыны Гора. От рядов оборудования и сосудов с тёмной жидкостью тянулись трубки и капилляры. Неровное дыхание вырывалось из заполненных жидкостью лёгких, которые механически поднимались и опускались в такт пульсу и глухому стуку трубок.
Сигизмунд шагнул вперёд. Его броня зарычала. Что-то в массе липкой плоти и разорванного керамита замерцало и открылось.
— Л… о… — раздался булькающий звук. Секунду спустя Сигизмунд понял, что это было слово, вытягиваемое из фигуры буква за буквой позволявшими дышать машинами. — Л… о… р… д…
Со скрежетом сервомоторов он опустился на колени, взгляд зафиксировался на глазу Борея.
— Нет, — произнёс он. — Я здесь не лорд, брат мой.
— В… ы… — начал Борей. — Вы… жи… вы…
Сигизмунд кивнул:
— Техножрецы…
— Я… знаю… Я… не… хочу… железного сна… — сказал Борей. Сигизмунд покачал головой. Борея не ждёт возрождение внутри дредноута, и полужизнь металла и войны до тех пор, пока он не умрёт во второй раз.
Сигизмунд склонил голову.
— Почему… — Слово заставило его снова взглянуть на Борея. Глаз Борея смотрел на него, яркий и немигающий. — Почему… вы хотели… умереть?
Он увидел вспышку в разуме: клинки и лица Сынов Гора.
Так много… Слишком много.
— Я… — начал Сигизмунд и слова застыли у него на языке. Он закрыл рот. Шипящий стук и бульканье заполнили затянувшуюся паузу.
— Искупление, — наконец ответил он.
— За… что?
— За нарушенную клятву, — сказал Сигизмунд. Борей продолжал внимательно смотреть, пока он говорил, а машины отбивали секунды. И Сигизмунд понял, что начал рассказывать. Он рассказал об Эуфратии Киилер, о днях после того, как первое известие о предательстве Гора достигло Дорна. Он рассказал о видении будущего, которое она показала ему, и выборе, который пришёл с этим видением: быть сейчас здесь, когда тьма явилась поглотить солнце и поднять против неё меч, или исполнить приказ примарха и повести флот против Гора в самые ранние дни войны. Он рассказал о своём выборе и возвращении с Дорном на Терру, и когда флот, которым он должен был командовать, пропал, как он объяснил Дорну причину своего решения и как он опасался того, что означало видение Киилер. И в конце он рассказал о гневе Дорна из-за этой причины.