Из толпы вышел мужчина. Мерсади подавила инстинктивную дрожь. Мужчина был крупным, высоким, как свойственно рождённым в космосе, с наращённой мускулатурой. Он мгновение смотрел на неё, а затем кивнул.
— Я был заместителем на поясном торговце, — произнёс он. — Я разбираюсь в кораблях.
Она секунду смотрела на него, а затем кивнула.
— Спасибо, — сказала она. Мужчина кивнул в ответ.
— Я была портовым лоцманом, — сказала женщина с морщинистым лицом и печёночными пятнами на голове. И тишина исчезла, когда они подались вперёд и забормотали в надежде.
Жилой блок 287, рабочее жилое плато 67, Терра
Меккрол проснулся, с его губ сорвался начавшийся во сне крик. Комнату омывал тусклый свет работавшей в ночном цикле лампы под потолком. Знакомые тени падали от висевших у двери одежды и респиратора. Над ней за решёткой вращался вентилятор, стуча и тарахтя, принося запахи дыма и машинного масла. Меккрол медленно повернул голову. Он дрожал. Кожа стала липкой от пота.
Это было нереально… Просто сон… Просто сон…
И всё же он не мог заставить себя пошевелиться.
Во сне он стоял перед дверью своего жилого блока. Он кого-то ждал… Кого-то, кого он знал… У белой краски на металлической раме был такой же рисунок из грязи и царапин около замка, который он видел каждый день, когда уходил. Только во сне было кое-что ещё, что-то смазанное и красное… как отпечатки пальцев. Как отпечатки окровавленных пальцев…
Дверь открылась. Ворвался воздух. Запах. Во снах есть запах? Воздух пахнул морозом. Аромат был чистым и резким. За дверью было темно. Он шагнул вперёд. Вспыхнули лампы.
Коридор простирался далеко в обе стороны. Закрытые двери располагались через каждые два метра. Больше там никого не было. В это не было ничего странного. Распределение жилых блоков было связано с чередованием смен, чтобы люди не мешали друг другу, когда все возвращались и уходили одновременно. Меккролу повезло. Мать добилась улучшения их наследственного договора, что сделало её сына слугой-контролёром двадцатого уровня. Это предоставило ему отдельный блок и дополнительный час отдыха.
Дверь за спиной закрылась. Звук эхом разнёсся по коридору. Воздух пронёсся мимо щеки. Меккрол посмотрел в сторону, откуда дул ветер. Стало холодно. Снежинка коснулась лица.
— Сынок.
Он повернулся. Там, у открытой двери, стояла его мать. Позади неё он увидел белый снег и чёрное небо. Силуэты, напоминавшие растянутые тени колонн, цеплялись за серебряный круг луны. Это были деревья? Так выглядел лес?
— Сынок, пожалуйста…
Он посмотрел на мать. Она была худой, почти только кожа и кости. Засохшая рвота покрывала её губы и блузку. Взгляд был рассеянным, глаза — наполовину закрытыми. Она была такой, какой он видел её в последний раз. Она умерла, пока он был на смене. Когда он вернулся, в её блоке был уже новый жилец. Это произошло десять лет назад.
Но сейчас она здесь…
— Сынок… — сказала она дрожащим голосом, — почему ты оставил меня одну?
Он шагнул назад и потянулся к двери в свой блок. Рука коснулась рукояти замка. Дверь открылась… Ночное небо и порыв ледяного ветра. Она стояла там. Мороз покрывал её, застывший воздух окутывал подобно дыму, лёд забил глаза.
— Сынок…
Он побежал. Двери распахивались, когда он пробегал мимо. Из них изливались ночь и снег. Его мать стояла за каждой дверью, она звала его, тянулась к нему, кричала ему вслед.
— Сынок…
— …Сынок…
— …Сынок.
— Почему…
— …ты…
— …оставил меня…
— …одну.
Он закричал:
— Тебя нет. Тебя нет… Кто ты?
И ветер, и шелест ветвей ответили:
— Мы человек рядом с тобой…
И двери открывались перед ним, пока он бежал, и руки тянулись к нему и хватали, раздирая кожу, и он кричал, а ветер смеялся.
Он сидел на пропитанной потом кровати, пока вентилятор неспешно перемещал воздух в комнате, и всё это по-прежнему казалось очень реальным. Дрожащими пальцами он потянулся к фляжке возле кровати. Выпил глоток воды. После неё во рту остался привкус пыли и металла. За последние недели водные рационы уменьшились вдвое. Как и постоянный гул сирен о готовности, это стало ещё одной иглой в плоти жизни. Он посмотрел на часы смен над дверью. До окончания первой смены сегодняшнего дня оставалось два часа.