И всё же они служили определённой цели, потому что знали не только искусство войны, но и резни. Они оставались в варпе, пока Уран не был захвачен, окружённые криками и кошмарами, а теперь их выпустили во внешнюю Солнечную систему. У них не было задания, только направление. Остальное отдали на откуп их природе. Через несколько дней они достигнут Нептуна и Юпитера. Начнутся резня и кровопролитие. Без определённой цели силы мародёров будут убивать и умирать, причиняя боль. Кровь и крики последуют за огнём. Повсюду распространятся беспорядок и страх. Способные бежать смертные побегут и понесут этот ужас вместе с собой.
Он услышал, как за спиной открылась дверь и почувствовал болезненный гул доспехов Пертурабо, когда примарх вошёл в смотровой купол. Он повернулся, собираясь опуститься на колени, но Пертурабо слегка взмахнул рукой, и он остался стоять. Оружейные капсулы и поршни брони примарха непрерывно шипели и выдыхали холодный газ. Форрикс краем глаза наблюдал за своим повелителем. Пертурабо неожиданно стал совершенно неподвижным. Подобное оцепенение всё чаще и чаще накатывало на примарха с тех пор, как они направились забрать Ангрона с войны на границах Ультрамара. Это было настолько тревожно, что Форрикс не хотел об этом думать. Пертурабо смотрел на поток выходивших в реальность чудовищ.
«Дочь горя» висела над мраком Элизийских врат. Корабли Железных Воинов собрались вокруг космического скитальца, прильнув к его покрытой шрамами коже. Почерневшая расселина длиной в километр и шириной в двести метров была вырезана на его поверхности плазменным залпом «Монарха огня». Во время битвы Форрикс на секунду подумал, что корабль Имперских Кулаков собирается протаранить «Дочь горя» или взять её на абордаж. Это стало бы самоубийством, но неповиновение Имперских Кулаков в последние дни штурма, казалось, переросло в безрассудство.
«Гордость наконец-то проступила из-под камня», — подумал тогда Форрикс. И всё же Сыновья Дорна отступили.
— Сколько? — спросил Пертурабо, только губы двигались на маске его лица. Соединённые с руками системы подачи боеприпасов снова активировались. Это напомнило Форриксу подёргивание мускулов.
— Наши корабли готовы, — ответил Форрикс.
Пертурабо посмотрел на него и кивнул на проекции данных:
— Сколько мы потеряли?
Форрикс облизал губы. Повелитель Железа уже знал ответ на этот вопрос. Ни малейшие обрывки информации или нити данных в боевой сфере не могли ускользнуть его внимания.
— Тридцать шесть часов, лорд, — произнёс Форрикс.
— Такими вещами теперь измеряются наши деяния, — сказал Пертурабо. — Медленным отрезком времени, а не кровью, которая вращает его колесо…
Форрикс почувствовал себя неловко.
— Вероятно, это стратегия Дорна. Если он знает, что Жиллиман приближается…
— Он знает, — произнёс Пертурабо, — или предполагает, и этого более чем достаточно для него, чтобы сделать время оружием против нас. Заставить нас истекать кровью. Замедлить нас. Порез за порезом, минута за минутой. Мы пришли к колыбели всей войны и обнаружили, что её ремесло — это то, что мы всегда знали. Не вспышка клинков или пламя героизма, а медленное перемалывание кровавых дюймов. Этого не избежать.
Форрикс подумал обо всём, чем они пожертвовали, о легионерах, которые погибли, чтобы замедлить продвижение Ультрадесанта, и о тех, кого они оставили попытаться замедлить неизбежное.
Снова наступила тишина.
— Потери основного ядра нашего флота компенсированы, — наконец сказал Форрикс. — Неготовые к бою корабли останутся и будут наблюдать за закреплением. Остальные…
— Находятся на уровне девяносто восьми целых семидесяти пяти сотых боевой эффективности, — тихо сказал Пертурабо и направился к иллюминаторам на другой стороне башни.
Форрикс начал отвечать, но затем замолчал. Время тянулось в медленном гудящем пульсе доспехов Пертурабо. За бронированным стеклом висел шар Урана, поверхность планеты казалась тёмной на фоне звёзд.
— Мы всё ещё в пределах стратегического графика, лорд. Если мы отправимся сейчас, то останемся в пределах разрешённой вами погрешности.
Пертурабо не ответил. На краю диска Урана замерцал свет. Тонкие лучи протянулись и заскользили мимо дрейфующих скоплений обломков и отмелей кораблей. Солнце…
Форрикс моргнул.
— Столько полей битв, — сказал Пертурабо, глядя прямо на далёкую яркую точку. — Так много крови и железа пролилось на землю, чтобы мы заслужили своё место здесь… — Глаза Повелителя Железа казались чёрными в бледном свете, его доспехи отбрасывали холодную тень. — Мы идём, брат мой. Мы идём, отец мой. Мы вернулись… — Он повернулся к Форриксу. Холод исчез из его глаз. Пламя вспыхнуло в их глубинах и края экзопластин замерцали в далёком солнечном свете и заставили его казаться лишившимся кожи в клинках и тенях.