Появление в XII веке больших пил мало изменило характер обработки дерева. Распиловочный инструмент использовался лишь в корабельном деле. А бревна для венцов вплоть до конца XIX столетия предпочитали именно рубить. При подгонке лесин торцы бревен уплотнялись от ударов топора, что служило дополнительной защитой от влаги. При распиловке же торец становится рыхлым, 'тянущим воду'.
Также следует заметить, что появление фуганков и рубанков, этих незаменимых инструментов в современном плотницком деле, относится лишь к концу XIX века. До этого полы и потолки построек собирались из пригнанных друг к другу плах - расколотых продольно пополам бревен. Когда плахи пола или потолка были пригнаны, плотник топором зачищал неровности, добиваясь почти идеальной поверхности. Потолки старинных построек, сохранившихся до наших дней, можно долго разглядывать, восхищаясь твердой рукой древнего мастера и в то же время теплотой, отсутствием машинной сухости в обработке поверхности бревен.
Потолочные балки-матицы тесались на четыре канта, превращаясь в брусы. Так же поступали со столбами крылец и галерей, но иногда и те и другие оставляли круглыми. Встречались набранные из кругляка и потолки - лишнее свидетельство того, что древнего мастера не смущало первозданное дерево. Ему не было нужды ни обшивать бревенчатый сруб тесом, ни пытаться скрыть текстуру дерева каким-либо приемом.
Наиболее трудоемким делом считалась выработка теса - досок. Тес очень ценился и расходовался бережно. Он шел на кровлю. Дом при такой крыше считался богатым. Досками также забиралось расстояние между столбами галерей храмов. Досками украшались наличники окон. При этом на подзоре или на завершим наличника ('коруне') мастер наносил рельефный узор. Такую резьбу мы называем 'глухой' в отличие от сквозной пропиловочной, появившейся во второй половине XIX столетия.
Плотники заготовляли строительный лес исключительно поздней осенью и зимой. В ту пору соки в дереве замирают и древесина становится сухой.
Особым предпочтением у мастеров пользовалась мелкослойная по годичным кольцам сосна, обладавшая наибольшей плотностью и ярко выраженным рисунком текстуры при окантовке. Подобная древесина в первую очередь шла на потолочные балки-матицы, нижние венцы сруба и косяки.
Плотники-реставраторы в наши дни поражаются прочности сосны в нижних венцах старинных построек. 'Ее и топор не берет',- говорят они, и это высшая похвала мастеров нынешних мастерам, оставившим после себя память прочностью и красотой своих построек.
Бревна ('осляди', как называли их в старину) после заготовки привозили на место стройки и рубили в клети. Техника рубки, или 'вязки', бревен в клеть была разнообразной, но самой распространенной являлась рубка 'в обло', или 'с остатком'. Примеры ее сохранились в древнейших памятниках, дошедших до нашего времени с XV века. Археологические раскопки в Новгороде и на территории Московского Кремля подтвердили давность этого приема.
Когда осматриваешь памятники деревянного зодчества, то удивляешься, какими простейшими способами старый мастер добивался прочности своей постройки. Рубил вначале выемку в бревне, так называемую 'чашку', рассчитывая так, чтобы другое бревно плотно улеглось в нее. Связь получалась монолитной. Здесь никакой гвоздь не нужен. Он в данном случае без надобности. Когда мы слышим пресловутое выражение, что вот, мол, как древние строили - без единого гвоздя, то невольно испытываем чувство досады. Так могут говорить лишь те, кто не удосуживался подойти поближе к бревенчатой стене и не пытался вникнуть в ее конструктивную суть. А гвозди древние все же употребляли и не видели в этом ничего зазорного. Коваными гвоздями они прибивали лемешины к кровле храмовых главок (вот так же, как в Кижах) или же более мелкими гвоздками крепили осиновую дранку на крышах своих изб.
Казалось бы, где разгуляться мастеру, ограниченному размером бревна и таким простейшим типом стройки, как рубленая клеть? Но древний плотник обладал богатейшим арсеналом строительных приемов, добиваясь разнообразия своих построек, будь то хоромы или красная изба, храм или часовенка. Когда рассматриваешь старинные рисунки иностранных путешественников А. Олеария, А. Мейерберга, Э. Пальмквиста, Д. Горсея и других, изображавших в путевых зарисовках облик России XVI-XVII веков, то диву даешься обилию всевозможных типов построек. Русь представала перед заморскими гостями во всей красе рубленых городов. И венцом плотницкого искусства явился знаменитый Коломенский дворец, истинно 'осьмое чудо света', как называли его во времена Алексея Михайловича, отца будущего преобразователя России.