Эймил снова поглядела на меня:
– Тебе это не понравится.
– Знаю.
– ООД отслеживает в глобонете любителей читать о Других, – сказала Эймил. – Именно так они вышли на меня. У них досье на каждого участника «Дарклайн».
Угу, то есть и на нее, и на меня. Теоретически любая мощная линия позволит тебе искать в глобонете все, что хочешь, а параметры определяются только уровнем оплаты и скоростью линии. Но на практике есть еще некоторые особенности. «Дарклайн» – твой выбор, если ты в основном заинтересован получать свежайшие глобонетские сведения о Других, не посещая для этого «Даркшоп», библиотеку или любой другой общественный источник информации.
Если бы я хоть изредка думала о чем-либо за пределами кофейни, то поняла бы – ООД должно заниматься вещами вроде отслеживания «Дарклайн». То есть они должны знать, что я ею пользуюсь. Это вкупе с моим отцом железно должно было вызвать их интерес.
Если бы я думала о мире за пределами кофейни – но я не думала. Я жила в своем собственном тесном мирке. Я, лучшая ученица кружка вампирской литературы Джун Яновски. Но в том-то ведь и было дело. Другие для меня были чем-то, происходящим под обложками книг вроде «Вампирских историй» и «Ужасных историй про Других». Болтовня оодовцев, услышанная у Чарли, воспринималась скорее как сказки. Сухарей находили – но среди них не было моих знакомых. Вампиры существовали, но где-то очень далеко от меня.
До недавних пор.
– Мы, конечно, к тому времени уже нашли тебя, – сказал мне Пат. – Из-за твоего отца.
– Да, – сказала я. – Мог бы уже перестать мне об этом напоминать. А с твоим отцом ведь ничего такого, правда? – обратилась я к Эймил.
Эймил немного горько рассмеялась и наклонила голову. Упавшая на лоб челка оставляла на коже мерцающие коричнево-красные следы. Я моргнула.
– Ничего, о чем я знала бы. То же самое с мамой. Вот почему для них было таким шоком, когда у меня выросли два ряда зубов. К счастью, у мамы есть кузен-дантист. Не болтливый. И до смерти напуганный тем, что и с его кровью может быть что-то не так. Плюс повезло, что мои вторые зубы не были того сорта, что растут постоянно, хотя формы они были престранной. Их удалили, и больше они о себе не напоминали. А мамин кузен больше не имеет ничего общего с нашей ветвью семьи. Но я не зарегистрирована. Помнишь Азара?
Как раз его я сейчас и вспоминала.
Азар был на год старше меня и на год младше Эймил. В первый мой год в средней школе он был самым младшим в школьной футбольной команде. Это было до того, как его нижняя челюсть начала отвисать и расширяться, чтобы удержать эффектную пару клыков, которые начали расти одновременно с ней. Клыки, конечно, удалили, но операции над его лицом нельзя было начинать, пока челюсть продолжала увеличиваться. После первой операции его семья уехала из города, чтобы Азар мог учиться где-нибудь, где его никто не знал. Это произошло уже после его регистрации. После того, как школа потребовала вернуть назад все его спортивные награды: он был полукровкой и должен был обладать – в силу самого этого факта – нечестным преимуществом. Вздор. А парнем он был милым. Не дурак, не задира.
– Это интересная ситуация, – вмешался Пат. – Одна из официальных целей ООД – искать незарегистрированных полукровок, регистрировать их и как следует наказывать, а иногда даже арестовывать и бросать в тюрьму – что тоже случается. Одна из неофициальных целей – искать определенные виды незарегистрированных полукровок, защищать их от разоблачения и вербовать к нам на службу. Мы в самом деле любим библиотекарей. У них, как правило, с мозгами все в порядке.
– Полукровок-библиотекарей, наверное, раскрыть легче легкого, – сказала Эймил. – Нас можно найти в «Страже Других» и в «Опаске».
Это два самых больших в глобонете средоточия информации о Других, эксклюзивной для «Дарклайн». За весьма умеренную дополнительную плату также можно скачивать миллионы гигабайт каждую неделю и потом валиться с параличом мозга от перегрузки – разве что ты тренированный сотрудник ООД или научно-технической библиотеки, или сливолицый академик – или, на худой конец, киборг с кнопкой для перезагрузки. Даже в таких случаях желательно имплантировать в мозг дополнительные извилины для хранения информации. У меня мозги были обычные, не кибернетические. Кроме того, я всегда питала нездоровую склонность к фантастике. Поскольку теперь я, похоже, стала живой фантастикой, выбор мой теперь представлялся чрезвычайно здравым.