– Возможно, позже мы могли бы…
Она изгибалась перед ним, как стриптизерша перед шестом.
– Так, может, начнем переговоры уже сейчас?
И тут ко мне вернулся голос:
– А-а… простите?
Она уцепилась пальцами за его карманы и притянула его к себе, лицом к лицу. Он попытался отодвинуться, но как-то не слишком стараясь. Притворное сопротивление вроде «я-хороший-парень-но-меня-можно-переубедить». Знаю потому, что женскую версию изображала довольно часто. Один раз даже для Льюиса.
Дэвиду она не нравилась. Очень. И я больше была склонна доверять его чутью, даром, что и сама жаждала крови.
– Не сейчас, – с отсутствующим видом ответил мне Льюис. Это был не совсем приказ, но приказом явно попахивало. И мне это совсем не нравилось.
– Эй! – прокричала я во весь голос. – Льюис! Думай другой головой! Какого черта она хочет? Ты думаешь, я буду работать с этой дешевой уличной соблазнительницей?
Ее рука выскользнула из кармана Льюиса.
Иветта держала маленькую бутылочку из-под духов и маленькую пластиковую пробку. Мою бутылочку. Я почувствовала толчок, как будто изменилось действие силы тяжести, и тошнотворное отчаяние. О боже…
Льюис вырвался и оттолкнул ее. Его глаза расширились. Он потянулся к пузырьку, почти схватил ее за запястье…
…и парнишка, который рассматривал тяжелую стеклянную вазу, рванулся и ударил Льюиса ею по голове. Тот пошатнулся и упал на колени. Мальчишка – высокий, неуклюжий, бледный – ухватился за край тяжеленной вазы и поднял ее для нового удара.
– Стой! – заорала я и бросилась, чтобы дать ему самую смачную оплеуху из своего арсенала.
– Нет, это ты стой. Здесь, – холодный, спокойный голос Иветты. Что-то резко остановило меня. Я не могла управлять собой. Точнее, мной управляла она. У нее была моя бутылочка, а, следовательно, и я сама. Душой и телом.
– Может, больше не надо? – слабым голосом спросил Патрик, кивая на мальчишку и Льюиса. – Ты получила, что хотела. Больше незачем применять силу.
– Заткнись, Патрик, – рявкнула она. Тот вздрогнул и отвернулся, дернув плечом.
Льюис пытался дотянуться до нее, ползком, кровь капала с его волос на бежевый ковер. Его голос был слабым и глухим:
– Джо, уходи, выбирайся…
– Ты! Не двигаться! – скомандовала Иветта. Я была прикована к месту, а мальчишка с вазой подался вперед, снова замахиваясь ей над головой Льюиса. – Кевин, давай.
Она могла запретить мне двигаться, но не говорить.
– Нет! – закричала я, когда парнишка замахнулся вазой. Я отчаянно искала силы…
Но Льюис успел первым.
Ваза раскололась на острые вращающиеся осколки в руках мальчишки. Он выругался, роняя их и тряся порезанными ладонями. Кровь забрызгала стены.
Он пнул Льюиса по голове, вымещая злость на ближайшем и самом беззащитном объекте. Льюис упал. И больше не поднимался. Мне было не видно его оттуда, где я стояла, пригвожденная к месту безжалостным приказом Иветты.
Патрик бегал вокруг с криками:
– Ну, хватит! Не надо больше!
Парень остановился, тяжело дыша. Его мертвенно-бледное лицо блестело от пота.
– Хочешь поиграть передо мной в справедливость? – Если ее и возмутило, что Патрик приказывает ее малолетнему психу, то она этого не показала. – Где ты собираешься искать следующую порцию для своей любимой Сары? Его попросишь?
– Просто остановись. – Патрик сглотнул, сжав кулаки. – Не в моем доме. Я не позволю этого.
– Но это ты допустишь, – Иветта вытащила бутылку из матового стекла из сумочки, которую бросила в углу. С многозначительным видом потерла ее. Выстрелила резиновой крышкой.
Появился джинн. Мужчина, очень эффектный – этюд в золотых и бронзовых тонах. Он выглядел таким аппетитным, если не обращать внимания на ужас, застывший в его глазах. Он попятился было назад, но она пригвоздила его к месту тихим приказом и обошла вокруг, скользя пальцами по его светящейся коже.
Я вспомнила, как Дэвид однажды сказал мне: «У них были общие интересы». Я была наслышана об интересах Плохого Боба Бирингейнина достаточно, чтобы почувствовать тошноту.
Патрик побледнел и запротестовал:
– Не надо… – но было поздно.
Черная тень ифрита выскользнула из дверей кухни, перетекла по ковру.
– Он хочет есть, – сказала Иветта и отошла с дороги. – Хочешь прочитать мне лекцию на тему морали, Патрик?
Тот опустил голову.
Ифрит прыгнул, как хищная кошка. Вонзил в джинна вспыхнувшие когти, вгрызаясь вглубь. Рот джинна открылся, но он не издал ни звука. Он не сопротивлялся. Он просто… умирал. Умирал страшно. Распадаясь на остатки окровавленного, пропитанного болью тумана.