Красавица поежилась под каленым взором.
- А кто?
- Я!
Юля выронила вилку и на мгновенье потеряла голос...
- К-как?
- Вот так...
- Не может быть! Ты же...
- Может...
- А... а... а, за что?
Вика вытащила из книги конверт, достала фотографию.
- Вот за него
Юля, поднявшись из-за стола, с легким опасением направилась к подруге. Это была уже не скромная бухгалтерша из Тольятти, это была настоящая львица, красивая своей грацией, страшная своей решимостью. В голове тут же промелькнули ее недавние рассказы о большой любви, прерванном по чьей-то вине счастье.
- Та самая любовь? - шепотом спросила красавица, несмело опускаясь рядом.
- Та самая, - дрогнув голосом, но, по-прежнему, твердо сказала Виктория.
- Солдатик?
- Лешенька, - кивнула она, и собравшиеся в глазах лужицы слез бурно выплеснулись наружу.
Юля обняла ее за плечи, взяла из рук снимок. В один миг она ощутила себя маленькой девочкой перед этой взрослой, загадочной, со своей трагической историей, женщиной.
- Красивый какой, в берете.
- Всегда мечтал форму носить. Вот и надел.
- Что с ним случилось?
- Погиб в Грозном, - Вика, всхлипнув, кивнула в сторону соседнего номера. - Вот такая же сука застрелила, а может, и она сама.
У Юли по спине пробежал неприятный холодок. Какой же змеей оказалась эта Янка - приползла из прошлого прямо к ним в номер.
- Сволочь! Полынцев тоже говорил, что она у боевиков снайпершей была.
- Когда про это подумала, решила - или ее убью, или сама сдохну.
- Так это не случайно вышло?
- Нет, если б она не разбилась, задушила б этими самыми колготками.
- С ножом на тебя кинулась?
- Угу.
- Ты не испугалась?
- Не в том состоянии была. Колготки ей в морду бросила и ударила, сколько мочи хватило.
- Ты смогла так сильно ударить?
- Я ведь в прошлом спортсменка, по мячу настучалась в свое время. Да не в том дело, и зубами б загрызла. Она, сука, ты представляешь, когда нож схватила, зашипела мне прямо в лицо. Не те, говорит, колготки принесла, курица, у нас шерстяные были.
Юля, погладив подругу по плечу, сняла висевшее на спинке кровати полотенце.
- Возьми, вытрись. Не плачь, все уже прошло, ее больше нет. Хорошо, что сама живой осталась, у нее вон какой опыт. Почему ты колготки-то с собой потом не забрала?
- Зачем?
- Чтоб улику спрятать.
Вика промокнув слезы, помахала рукой на влажные глаза.
- Ничего я не собиралась прятать. И признаться сразу во всем хотела. Только в первый день не смогла, потому что злая была. Подумала, много чести будет этой суке, чтоб я опять из-за нее страдала. А потом, когда уже собралась - Погремушкина убили. Ходить, выспрашивать у незнакомых людей, кому дело передали, как-то не решилась. Смелости не хватило.
Юля покачала головой.
- Ничего себе, не хватило, такую битву устроила. А мне, почему не рассказала? Побоялась, что продам?
- Пожалела.
- Как это?
- Зачем тебе лишний груз носить, своих проблем мало?
- Зря, я б тобой гордилась.
- Не мной - ими надо гордиться, - кивнула она на фотографию.
- Жалко мальчишек, - печально вздохнула Юля. - Паскудная штука - война. Особенно эта.
- Войны все одинаковы, эта ни хуже, ни лучше остальных. На Кавказе еще Лермонтов порядок наводил. Не мы первые. Мне другое голову переклинило: бабы, которым по-определению жизнь хранить положено, за винтовки хватаются. У нее же у самой мужик, наверное, был, почему же у других-то счастье отбирала? Со стороны, ведь, приехала, для развлечения убивала, не понимаю. Не женщина - ведьма.
- Точно, - согласилась красавица. - Помнишь, какое у нее лицо было после смерти? Натуральная фурия. Слушай, а когда ты догадалась, что она из этих?
- Как только узнала, что из Эстонии, и что, спортсменка.
- Тоже лыжный ход на скалах заметила?
- И на скалах, и до этого между слов проскакивало. Да еще перед Вахтангом хвостом вертела, говорила, что он ей какого-то давнего друга напоминает. Все сходилось. А после смерти Аркадия, почти не сомневалась.
- Почти? Значит, не была уверена?
- Не на сто процентов. Потому и решила реакцию на белые колготки проверить. На признание, конечно, не рассчитывала, но по глазам бы сразу поняла.
Юля вспомнила, какой равнодушно-холодной была подруга после смерти Яны - ни страха, ни сожаления. Тогда, это не показалось ей странным. А ведь стоило заглянуть в глаза и все могло бы проясниться.
- Когда ты к ней ходила? Почему я не слышала?
- Я тебе снотворное в чай подмешивала, - виновато улыбнулась Вика, - рисковать не хотела.
- Вот от чего у меня голова на следующий день раскалывалась. Клофелином, что ли, поила?
Подруга промолчала, обмахивая себя полотенцем.
- А когда кружка в умывальнике обнаружилась, тоже ты?
- Угу, проверяла, как подействует.
- Ну, и что?
- Нормально, спишь, как ребенок, я тебя даже за ушки потрепала.
Юля обняла ее и поцеловала в соленую щеку.
- Какая ты хорошая, даже рассказываешь нежно. Послушай, а правду говорил Могила, что ты его той ночью к Янке не пустила?
- Да. Я сама собралась к ней идти, а тут его нелегкая принесла. Вот и встретились нос к носу.
- А я думала, он выкручивается.
- Нет, все правда.
- Мне об этом тоже ничего не рассказала.
- Он после убийства попросил не распространяться на эту тему, чтоб лишних подозрений не вызывать.
- Так ты через дверь к ней входила?
- Хотела, но потом решила не рисковать, чтоб опять с Елисеем не встретиться. Пролезла через балкон - для меня задача нетрудная, на тренировках посложней кульбиты выписывали.
Юля оправила ее волосы, чуть наклонившись, заглянула в глаза.
- Вот ты какая, подруга, а я тебя тихоней считала. Тайну искала не там, где надо было. Главная-то, рядом оказалась.
Вика опустила взгляд.
- Никакой тайны во мне нет - обычная русская баба. Ребята, которые домой цинковый гроб привозили, рассказывали, что им эти 'Белые колготки' в Грозном житья не давали. Специально стреляли нашим солдатам по ногам, что б те подольше мучились, и своих на помощь звали. А потом добивали всех вместе. Мой также погиб. Говорят, до последнего вздоха ящик с патронами за собой тащил. Когда на поминках сидели, они все сокрушались, что убить пока ни одной не смогли. А тут, вот эта гадина, за стенкой, плясала на моем горе. Как представила себе, что это она моего Лешку, ну и... Она у меня жизнь забрала, а я у нее.
- У тебя жизнь? - переспросила Юля.
- Конечно. Я два раза травилась, к нему, на небо, хотела попасть. Не могла без него, света белого не видела. Но не получалось - не пускали люди добрые, откачивали.
- Вы не были женаты?
- Не успели. Мне тогда еще 18 не было. Можно было, конечно, и пораньше расписаться, но он сказал, что до армии не стоит, неизвестно, как все получится. Обо мне думал, проблем не хотел создавать. Будто в воду смотрел.
- Потом замуж так и не вышла?
- Нет, хоть и просил он.
- Кто?
- Леша.
- Как это?
- Ребята от него конверт передали. На обратной стороне страшная надпись: 'Если меня убьют, то прошу передать...' и мой адрес. Они там перед боем все такие оставляли. А в письме приказ - сильно не горевать и жить дальше счастливо, - у Вики задрожал подбородок. - Если хочешь, сама почитай, я не могу - она вытащила из конверта письмо.
Юля осторожно взяла из ее рук ветхий, видно, на тысячу раз перечитанный, листок. Глаза пугливо опустились на рваные свинцовые строчки.
'Здравствуй, Солнышко. Даже и не знаю, как начать, получается, что привет тебе с того света передаю. Извини. Не собирался писать, но ребята говорят - надо, если не хочешь, чтоб подруга до конца жизни мучилась. А я не хочу, поэтому слушай мою последнюю волю.