— Элис! Этим чувством Боги одаривают избранных и помогают им. Это дар, который оценить может далеко не каждый, и он достался мне… Я открыла свое сердце ему навстречу и ничего не боюсь. Такие подарки делают редко, Элис! — она радостно повернулась к подруге и улыбнулась.
— Ты любишь другого? — страшным шепотом проговорила ошеломленная Элис. — Оборотня? Этого Джейка Блэка?
— Я не знаю… Я не знаю, Элис… Почему, когда я рядом с Эдвардом, меня преследует мысль о смерти? А когда рядом Джейкоб, я хочу жить и смерть мне не страшна? Почему у меня появилось ощущение, что мной манипулируют, словно я кукла-марионетка? Почему я ощущаю себя, как агнец на заклании? Почему я должна жить той жизнью, которая меня страшит? Почему я должна делать так, как мне говорит или диктует кто-то? Откуда я могу знать, что он говорит правду? Почему я должна постоянно чего-то бояться: шорохов, темноты, теней? Я устала жить в постоянном страхе, я устала постоянно испытывать боль и ужас. Почему я не могу просто жить и радоваться жизни? Почему, Элис? — Белла гневно воскликнула, и ее взгляд замер на Элис. Та, словно пушинка подскочила и обняла ее своими сильными руками.
— Ты можешь и должна поступать так, как считаешь нужным, Белла, и никто не в праве заставить тебя совершать необдуманных и необратимых действий… — она смотрела на Беллу и пыталась достучаться до нее. — Я люблю Эдварда, он мне, как старший брат, я очень переживаю за него и расстраиваюсь. Но, тебя я тоже люблю, Белла… Твой запах для меня не имеет значения. Он приятен для меня, но я не теряю контроль над собой, ощущая его. Я просто тебя люблю… И я хочу, чтобы ты была счастлива! С Эдвардом или без него… Мы совершили уже много ошибок, Белла, но нельзя совершать самую страшную из них… Я тебя понимаю и я всегда на твоей стороне! — она усадила Беллу на диван около себя. — Это все что тебя мучает? — ласково спросила она.
— Нет, Элис, боюсь, что не все… Я не хочу надоедать тебе разговорами, но у меня нет никого ближе, чем ты. — Белла по-детски заглянула в глаза Элис. Та, кивнула ей, предлагая продолжать.
— Я хочу знать все… Я не выдам тебя Эдварду, Белла, я не покажу ему эти мысли… Продолжай, прошу тебя.
— Смешно, но некоторые мои подруги к восемнадцатилетнему возрасту влюблялись по нескольку раз в год, и каждый раз это была любовь всей их жизни. — Белла, усмехнувшись, посмотрела на Элис. — Каждый раз они планировали свою семейную жизнь, сколько будет детей, какого пола, подбирали им имена, расставляли мебель в доме и жили долго и счастливо, и, как правило, умирали в один день. Смешно, Элис, но у каждой из них была своя шкала, по которой оценивались претенденты. Там было много пунктов, оценивались и поцелуи! — они переглянулись и весело засмеялись, глядя друг на друга. — А я целовалась только с Эдвардом и не знаю, так ли хорошо он целуется. Мне нравились его поцелуи: нежные, ласковые, трепетные, легкие и прохладные, как дуновение ветра на губах. Он целовал меня в макушку, в лоб, как маленькую, примерную девочку. И только один раз он поцеловал меня, так что я поняла: вот таких поцелуев я хочу! Требовательных, страстных, обжигающих, таких, от которых кружится голова, подкашиваются ноги и сладко ноет в низу живота… — Белла, словно извиняясь, посмотрела на Элис. — Он всегда был сдержан со мной, боясь причинить мне боль. Он всегда отстранялся от меня в тот момент, когда я жаждала продолжения. Мне всегда хотелось получить больше, чем он предлагал, но многочисленные табу, опять же, для моей безопасности, делали многие вещи недоступными для меня на неопределенный срок.
— Белла, он вампир, а ты человек… — тактично возразила Элис. — Поверь мне, ему стоило огромных усилий быть с тобой таким. Если бы ты только знала его мучения и остроту его жажды… Он одержим тобой. Ужаснее быть ничего не может для вампира-вегетарианца, а он не всегда был таким и помнит вкус человеческой крови… — Элис хищно оскалилась, но тут же взяла себя в руки. — Белла, может быть ты, так торопила события, потому что жажда неизведанного толкала тебя и гнала вперед, как вампиров гонит жажда крови? — она удивленно подняла свою бровь и с сожалением посмотрела на Беллу. — Ты хотела получить наслаждение, заплатив такую неимоверную цену, не попробовав ничего в своей человеческой жизни? — Элис уставилась на Беллу, как на сумасшедшую. Ее потрясение было безгранично. — Послушай меня… Я не должна тебе этого говорить. Я нарушаю закон нашего сообщества, но все равно скажу тебе! — и ее глаза загорелись страшным, дьявольским огнем. — Я — вампир, и такой стала не по своей воле. Меня никто не спрашивал, и опустошил меня, как бокал вина… Я многого не помню из своей прошлой жизни. Но, я помню, как бурлила кровь, как она пульсировала во мне, когда меня любил живой, горячий, страстный мужчина, от одного взгляда на которого, я таяла. Я знаю, как сладко засыпать и просыпаться рядом с ним. Я знаю ощущения, когда от одного взгляда или случайного прикосновения к нему, словно разряд тока пробежит по оголенным нервам, как по проводам…. А ты никогда не знала и так легко хотела расстаться с этим…. Блаженство в неведении! — Элис хищно и зло рассмеялась в глаза Белле. — Но, я никогда не узнаю, что это значит, носить ребенка под сердцем. Ребенка от любимого и любящего человека, плода нашей с ним любви, — она печально и тоскливо, словно обнажая свою ледяную, холодную душу, проговорила это. — Это сейчас ты не хочешь никаких детей, Белла, но когда-то будешь этого желать со страшной силой, но получить не сможешь и будешь безумно несчастна от этого, как Эсми, Розали или я. — Элис со стоном произнесла эти слова. — У вампиров не может быть детей, никогда…. Эдвард будет мучаться гораздо сильнее, чем ты и снова возьмет всю вину на себя одного, и будет стараться отвлечь тебя от этих мыслей и переживаний, а ты будешь знать, почему он так делает, и молчать, и играть роль… Такое нагромождение лжи… Вечность… Вечность лжи! Жить вечность — это страшно утомительно, Белла! — Элис опустила голову себе на грудь и молча сидела.
Белла обняла ее и прижала к себе.
— Элис, я не знала… Я не думала, что все так… — она мучительно искала слова, но не могла найти.
— Отвратительно и страшно? — беспощадно закончила за нее Элис и жестоко посмотрела ей в глаза. — Именно так, Белла. Тебе никогда не приходило в голову, что любить вечность, это утомительно? — она продолжала беспощадно изводить Беллу. — Любовь, это конечно, не вещь, которая может износиться, но все же… Я не предрекаю, а просто предполагаю гипотетически… Вдруг, случится, что наступит такой момент, когда ты станешь не нужна Эдварду, по банальной причине, сто лет большой срок, а вечность — это просто черная дыра, бесконечность! Только предположи на секунду, что ты ему наскучила, он встретил другую девушку, запах которой оказался слаще и притягательней, чем твой, ты ведь стала вампиром, холодной глыбой льда, мертвой душой, твою кровь он выпил, и ты утратила свою притягательность… История повторится? А, что будешь делать ты? — Элис была жестока и пряма. Она уничтожала Беллу каждым словом и взглядом, но она была искренна и правдива. Белле стало страшно…. Она первый раз задумалась над участью подруги и ужаснулась. Это могла быть и ее участь так же…
Элис была непреклонна. Она знала, какую боль причиняет Белле и как она жестоко поступает с Эдвардом, но она решила рассказать все, человеку которого любила и хотела быть с ним честна.
— Белла, представь себе, вдруг, ты встретишь когда-нибудь, лет через сто, к примеру, какого-нибудь другого вампира или человека, или оборотня, да черт знает кого. Через сто лет Эдвард, возможно, утратит былую привлекательность для тебя, а ты никого кроме него в своей жизни не любила. Но, тебе хочется любви, новой, неизведанной, человеческой и нечеловеческой и …. понеслась Белла. — Элис говорила и становилась все мрачнее и мрачнее. — И начнется новая история и не одна — страданий, переживаний, но только с каждым разом чувства будут притупляется быстрее и истории заканчиваться все циничнее и грустнее…