- Как это никому?! К нему летят, его ищут, а он: «Никому!»
- Ничего себе! - покачало боками Облако, а кот сказал:
- Кажется, нам некогда. Этот малец знает дорогу и волнуется: Гречухин очень хочет есть.
- Так в дорогу! Немедленно в дорогу! - сказала Светка. Она натянула тельняшку, вспомнив, что среди ночи накрывала ею дрожавшего тигренка. Наверное, поэтому ее никто не стащил. Потом хотела надеть кеды, но, осмотрев, отбросила в сторону и надела бывалые Танюшкины сапожки. Наконец помахав Женю и сказав очень полезные слова Гвардеича про беду и дуду, экспедиция отправилась следом за маленьким проводником, А сзади экипажа тихо зашустрил грязный рыжий шакал.
Никто не обратил внимания, как на место, где он недавно крутился, вдруг вернулся Моторыч, подобрал известную связку ключей - от всех хранилищ! - и, догнав товарищей, сунул ее в Светкин рюкзак.
ВПЕРЕД, БРАТЦЫ-СВЕТЛЯЧКИ!
Сначала лес был просторным, высоким, и двигаться по нему было приятно. Облако даже могло переброситься словечком с встречными сородича- ми-облаками. Кто-то из них торопился в турпоход, кТо-то в небесное кругосветное плавание, и все удивлялись тому, что наблюдали рядом с собой.
Они не раз встречали в полете и самолеты, и воздушные шары, и даже спутники Земли. Но чтобы облаком, на котором висела связка рыбы И спасательный круг, управляли кот и какая-то девчонка такого никто из них еще не видел, да и представить не мог.
Однако скоро все эти встречи и разговоры кончились.
Откуда-то сыпанул заблудившийся снег, грохнул гром, хлынул ливень. Седокам пришлось с Облака спуститься и спотыкаться за мышонком в черной чаще на еле заметной тропе. Сучья впивались в руки и лапы, ветви царапали и хлестали ходоков, а Облаку даже вверху пришлось ворочаться с боку на бок, чтобы совсем не порвать бока, и выплескивать вниз лишнюю воду.
Ветер изо всех сил старался помочь друзьям: он то обдувал, то раздвигал ветви, но они сплетались все упорней и злей. Неожиданно сбоку из мрачного болотца потянулись вверх какие-то изогнутые острые обломки, и Ветер охнул:
- Гиблое место! Кладбище! Это же бивни мамонтов... Видно, здесь когда-то погибло целое стадо...
У Светки по спине побежали мурашки, и Моторыч, вскарабкавшись на Облако, сбросил Светке на плечи противопчелиную куртку Гвардеича.
А мышонок все бежал, катил впереди себя какую-то луковицу для Гречухина и умудрялся попискивать:
- Вперед! Где слону гибель, там крохе дорожка. За мной, за мной, за мной!
Но лес стал таким черным и жестким, что друзей обволокла липкая, колючая мгла. Казалось, дальше идти было некуда. Ветви цеплялись за всех, и на тропе то и дело слышалось:
- Это ты меня цапнул?
- Да это ты мне влепил!
- Я думал: это туман...
И вдруг откуда-то снизу раздался вопль Моторыча:
- А-а-а! Я сва-а-а...! - И голос пропал.
Это потомок пушкинского кота, не думая, где лево, где право, шагнул напрямик и полетел в бездонный провал.
- Моторыч! - крикнул Ветер. - Моторыч, где ты?
Он бросился следом и разогнался лететь до дна, но сквозь тьму разглядел вцепившегося в какой- то куст приятеля. Кот висел на ветке и еле ворочал языком:
- Вот тебе и «пять минут»! А тут тысячу раз по пять...
Ветер стал дуть ему под пышный хвост, чтоб легче было висеть, а если упасть, то надежней приземлиться. И ободренный поддержкой друга, Моторыч, хоть и держался из последних сил, усмехнулся:
- Видел бы сейчас Александр Сергеевич, в какие ситуации приходится иногда влипать ученым котам.
Вдруг он приблизил ухо к стене, прислушался и хотел крикнуть: «Нефть! Там нефть!», но его остановило ворчание:
- Видел бы Пушкин, во что влипло я...
Это Облако подставляло Моторычу драный бок, на котором так и пузырилась черная болотная жижа, в которую предстояло прыгать коту.
- Столько грязи и никаких законов, - вздыхало Облако, выбираясь из провала.
- А у грязи свои законы: чем грязней, тем лучше! - сказал кот. Он был возбужден, но услышал, как где-то рядом Ветер лопочет: «В этой речке утром рано утонули два барана», и кашлянул:
- Брось ты наконец эти мурзилкинские стишки. Тут не до шуток!
- Подумаешь, мурзилкинские} - возразил Ветер. -Был бы жив Пушкин, он принес бы в «Мурзилку» свои лучшие сказки.
- «Был бы жив, был бы жив», - всплывая на облаке, продолжал ворчать Моторыч. - А что ж ты его не защитил , не бросился к нему на помощь? Ты ведь жил тогда...
Обиженный Ветер вспылил:
- Да будь я тогда рядом, я б за него всю свою вечную жизнь отдал! Я даже за тебя, лохматого, только что чуть не сломал шею!
Это было совершенной правдой. Моторыч прекратил пререкания, и сразу стало слышно, как чавкают в трясине Танюшкины сапоги и бормочет Светка:
- Ой, чуть не наступила на громадную лягушку...
- Принцессу или Василису? - пропищал мышонок, которому мать успела нашептать немало человеческих сказок.
- В сказках что ни лягушка, то Василиса или принцесса, а на деле что ни принцесса - Вруля или лягушка, - вздохнула Светка.
Но сейчас перед ней сидела очень полезная и добропорядочная квакуша: она глотала огромное количество комаров и только что преградила Светке дорогу, чтоб та не угодила вслед за Мото- рычем. Да и Танюшкины сапожки оттолкнули ее от пропасти. И Светка, шлепнувшись на пень, про себя чертыхнулась: «Ну, чертов туман, ну чертов овраг! Тьма и мокрота! Хоть бы капелька
света... »
Она потянулась в карман за платком, и тут в руку ей что-то толкнулось, потеплело: сильней, сильней, сильней. Свётка раскрыла ладонь, и вместо зажатого во сне камня на ней засветился зеленоватый светлячок. Такой яркий, будто в нем работала крохотная веселая электростанция.
Шакал, подскочив, попробовал сбить его хвостом, но Светка подняла руку выше, и светлячок запылал еще ярче.
- Смотри, еще один! - удивился кот. - Да их здесь целая эстафета!
- Поспешил родственникам на помощь, - сказал Ветер.
«Действительно, настоящая эстафета светлячков!» -подумала Светка, а светлячок согласно подмигнул, как своим: «Так держать, братцы- светлячки!», снялся с ладони и поплыл впереди экипажа.
САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ГРЕЧУХИН
Впереди экипажа поплыл светлячок, и сразу стало видно, что перед ними по тонкой, как нить, тропинке топает быстрый отряд мурашей, возможно, тех самых, которых спасла Светка. Последним, стараясь не отставать, высоко поднимал лапки самый маленький. Он тоже прокладывал своим спасителям дорогу.
Плыл светлячок, топали муравьи, торопился мышонок, который держал в зубах луковицу таежной лилии для голодного Гречухина, а идти становилось все трудней. Моторыч снова едва не угодил в яму. Сапожки у Светки скользили и тоже спотыкались, но, чувствуя дорогу, все тянулись вперед и повторяли: надо пройти, надо пройти!
Спотыкался даже Ветер, но все насвистывал себе и друзьям: «Дуй в дуду, дуй в дуду, дуй в дуду!» и посматривал на Светку: «Не сдаваться! Мы в тельняшках!»
Начальница экспедиции не позволяла себе сдаваться. Она оглядывалась на друзей, вспоминала и отца, и земляка, который одолел несколько горных вершин и все океаны! Да и Солнышкину в Антарктиде случалось куда трудней! Но, главное, она брала уроки у самой себя, сама себе давала уроки и твердила: «Левая нога - вперед! Правая — не отставай! Левая как правая, правая как левая. Только вперед!»
А сзади пыхтел и клацал зубами маленький шустрый шакал. Он тоже спотыкался, но подпрыгивал и хохотал, когда спотыкались другие. Его волновали запахи скорой добычи, и глазки у него заранее кричали: «Мое, мое, мое!»
- Здесь для шакала в самый раз, - ухмыльнулся Моторыч.
И Ветер согласился:
- Ему приятно, когда все на четвереньках - урчат и цапают. Тогда и самому не стыдно цапать и урчать, урчать и цапать.
Но в этом случае и Ветер был не очень прав. Моторыч-то не цапал! Он шел и думал: и на четырех лапах можно жить так, чтоб никто не называл тебя шакалом.