Мария с Русланой тоже с нетерпением поглядывали. Поэтому я сам не выдержал и открыл коробку. А там…там был огромный торт, сделанный виде сердца. А по нему надпись:
«С Днём Святого Валентина, Руслан! За все 49 твоих валентинок!»
Этого не может быть! Я сам себе не позволял верить в это счастье. И хотя где-то на задворках разума мельтешили мысли о том, что я становлюсь сентиментальным дураком, я их все отгонял. Плевать на это всё. Главное, что она не забыла, не оставила без внимания. И пусть Руслана подозрительно косилась в мою сторону. Особенно когда я вёз её в школу.
- Дядя? – начала она, когда мы уже подъезжали к школе.
- Спрашивай, тёзка, что ты хотела, - ответил девочке с улыбкой.
- Дядя, скажи, а это ты подарил маме тот симпатичных букетик, что стоит у неё на тумбочке?
- Я. А откуда ты о нём знаешь?
- Так я зашла к маме утром в комнату. Я тоже ей подарок сделала. Только он не такой красивый, как твой, - расстроено закончила она.
- А что ты ей подарила?
- Я рисунок с аппликациями сделала.
Руслана замолчала, но по интонации я чувствовал, что она сказала не всё. О чём её и спросил. Девочка ещё помолчала, но потом сказала:
- А я и тебе подарок сделала, дядя. Он лежит в твоей комнате на столе.
- Спасибо. А за что? – вот удивила.
- Ну как же это? – теперь уже удивлялась малышка, - ты же любишь мою маму, да?
Вопрос в лоб. Ну и интуиция у этого ребёнка.
- Люблю, - только и ответил.
- Ты тоже ей нравишься, дядя.
На том наши откровения прекратились. Я завёл её в школу и передал в руки классного руководителя. Только по всему виду этой пожилой женщины было заметно, что ей нездоровится.
«Да ей давно на пенсию уже пора!» - пронеслась в голове мысль.
Но потом я забыл о ней думать. Дед загрузил меня таким количеством разнообразной работы, что только ближе к пяти освободились.
- Ладно, на сегодня хватит, - смилостивился дед, с улыбкой поглядывая на меня, - едь уже.
- Куда? – заторможено уточнил я.
- Как это куда?! За Элей! Или ты не собираешься благодарить девушку за тортик?
- И ничего от вас не утаишь! – с деланной обидой бросил в ответ, - вам всем троим в шпионы-разведчики можно записываться.
- Кому троим?
- Тебе, Марии и Руслане за компанию.
- А малышка здесь причём?
- А притом, что она сегодня, пока я вёз её в школу, вытянула у меня такие подробности, что и Сергей не смог.
Дед Сергея хорошо знал, поэтому разговор на время был переведён на друга. А про меня дед как будто забыл. Но как оказалось, ненадолго:
- Ну всё – давай едь за Элей! И не забудь свою гитару прихватить, пригодиться!
Спрашивать и уточнять, что и зачем я не стал. Да с этой весёлой семейкой я уже ничему не удивляюсь.
Сказали взять гитару – пожалуйста! С превеликой радостью. Я её саму уже давно в руки не брал. А если быть точным, то с самого выпускного класса и не притрагивался. Как привёз к деду и повесил в кладовке, так и висела моя «малышка». Хорошо хоть додумался зачехлить хорошо.
Не прошло и получаса, как я уже был в приветливом и уютном здании местного хореографического центра. А здесь сегодня тоже праздновали день всех влюблённых. Только основная категория празднующих были слегка за 50.
Сначала этому удивился. Но потом вспомнил, что Эля прежде всего работает с ними. Правда ещё упоминала, что ведёт кружки с детишками. И если поначалу я этому удивился, то потом обрадовался. Ведь ревность во всём её проявлении не обошла меня стороной. И хотя я смело относил себя к людям не ревнивым, но вот случае с Элей всё было не так.
Стоило мне только хоть на мгновение попробовать представить её в объятьях другого мужчины, как во мне тут же просыпался дикий зверь. И от этого хотелось крушить всё вокруг себя. Достаточно вспомнить Эмиля…
Поэтому сейчас, сдав в гардеробе верхнюю одежду и закинув на плечо гитару, я осторожно ступал в указанном вахтёршей направлении. Я шёл и боялся увидеть Элю в объятьях другого мужчины. И не важно будет, если при этом они будут просто танцевать.
Так и оказалось. Эля действительно танцевала. Танго. Причём танцевала с мужчиной. Только ревность во мне, при виде такой захватывающей картины не проснулась. Вместо неё сначала проснулось удивление, ну а потом и невольное уважение к ним обоим. К Эле за то, что делает такое хорошее дело. И к её напарнику по танцу – далеко не молодому мужчине, чей возраст давно уже перевалил за 60.