Вечер наступил незаметно за чередой интересных и почти беспрерывных занятий по дрессировке, тренировке, коррекции поведения, подготовкой к выступлениям, сдачам экзаменов и прочему. В окружении профи прошел обед, под обсуждение вопросов содержания приюта, подготовке к грядущей выставке, скорому проведению соревнований и сдаче экзаменов на защитно-караульную службу у кинологов полиции. О кривой работе РКФ, снова задержавших им выдачу документов и о грядущей необходимой актировкой породистых щенков, которые вот-вот родятся. Обсуждения/почти спор, кто, как и когда повезет на прививки других щенят, обычных двориков, родившихся в приюте… Несложно догадаться, кто вызвался.
Неловко признавать, но мне был интересен уже не только Стас в работе здесь, мне был интересен сам клуб. Любую организацию делают люди, а здесь были такие люди, к которым хотелось возвращаться.
Помимо работы в клубе у Стаса были еще и выездные консультации к тем, кто по разным причинам в клуб приехать не мог. Стас, быстро сгонявший в душ, садясь вместе со мной в машину, предложил забросить меня домой, предположив, что мои осоловелые глаза это признак усталости. Выпив еще таблетку, категорически отказалась.
После семьи за городом, где Стас ставил защиту территории двум овчаркам, отправились почти в центр города, где нас ждала годовалая кане-корсо, которая после первой течки кардинально изменилась и была категорически против присутствия чужих в доме.
В принципе, я совсем не возражала против ее желания, готовая оперативно развернуться и торопливо смыться, когда вслед за Стасом переступила порог квартиры, идущую ходуном от оглушающего лая собаки с кровожадной демонической мордой, остервенело рвущуюся на поводке, который двумя руками удерживал довольно крепкий мужик, качающийся при рывках Баскирвиллей, пытающуюся броситься на Стаса, остановившегося в коридоре и слегка ступившего в сторону, загораживая меня.
При этом всем спокойно глядя на псину из ада, которой священника надо было вызывать, а не кинолога.
Даже прививка Громом, сделанная мне Стасом в клубе, не смогла урезонить, мягко говоря, беспокойство, когда этот псих, кратко опросив хозяев, спокойно сократил расстояние до беснующегося чудовища и присел на корточки у него. И к нему спиной.
У меня кровь в жилах застыла, а не теряющий самообладания Стас, с легким прищуром глядя в пол, стал неторопливо понемногу придвигаться к пятящемуся от него и срывающемуся в лае созданию преисподней.
В процессе его незримого колдовства, превращающего демона обратно в собаку, хотя взаимодействия с ней он почти не совершал, всплыла семейная драма, когда Стас утверждал, что собака напугана, из-за этого так агрессивна, а все это происходит потому что ее били, и били сильно и не хозяева. Они сначала твердо ему возражали, а потом вдруг вспомнили, что щенком оставляли собаку у двоюродного брата хозяйки. Навешавшей брату пиздюлей по телефону, когда он все-таки признал, что «ну, может, пару раз стукнул, когда до улицы не дотерпела».
Мы пробыли в квартире почти час, к концу которого у Геры была такая охреневшая морда, будто она только что из-под гипноза вышла и все поняла, а я, сделавшая для себя открытие, что у собак тоже есть мимика, увлеченно почесывала подставленное мне пузо, пока стоящий рядом Стас обозначал хозяевам что можно и не нужно делать. Завершив и утвердившись, что его верно поняли, перевел взгляд с меня на Геру, и рассмеялся:
- Прямо в глазах написано: да пропади все пропадом! Жила себе королевой, всех строила, и тут эти изуверы пришли. Да, деловая колбаса? – присел рядом со мной на корточки, ласково огладив удивленную морду. - Ты же на самом деле хорошая девочка, просто напугали тебя сильно, да, моя хорошая?.. – Ласка и нежность мазками эхо в спокойном баритоне его голоса и Гера несмело повиляла купированным хвостом (был бы такой у меня, мне кажется, я бы поступила так же), и робко лизнула его ладонь, а он, одобрительно мазнув большим пальцем по брылям, почесал ее за ухом, удовлетворённо заключив, - ну и я о том же. Хорошая девочка, молодец… Гера хорошая… Умничка, девочка…
И меня окутало мягким коконом тепла от того, что было не столь в его голосе, сколько в его глазах. Расцветало в них и волнами расходилось от него. Кратко взглянувшего на меня и улыбнувшегося. Такое ощущение рассыпающейся в успокоенной крови мягкой неги случается, когда, наконец, впервые за долгое выспавшись, пробуждаешься. Просыпаешься рядом с нужным человеком, понимая, как глупы и не нужны были все эти свои страхи. И как хочется встрепенуться от остатков сна прямо сейчас, глядя в глаза, где только часть отражения непонятного, но уже не пугающего и не трудного мира, который так захотелось изучить, потому что он, как оказалось, не только сложен, но и прекрасен…