От таких частых остановок сердца, я с ним точно когда-нибудь словлю пердечный сриступ…
***
Телефон я-таки продала и, позвонив Абрамовой, спросила у нее, в какой банк скинуть ее долю. Катя захотела увидеться и назвала адрес своей, а не Пашкиной квартиры, сказав, что все объяснит, как приеду.
Припарковавшись недалеко у подъезда Абрамовой, я, только хотевшая скинуть ей дозвон, убрала телефон, потому что Катя, до того скучавшая на скамейке у крыльца, поднялась и направилась ко мне. И выражение ее лица меня озадачило.
Сев в салон и глядя перед собой пару секунд, она вздохнула и ровно произнесла:
- Ты же понимала, что у меня с Пашкой все к расставанию идет?
- Ты меня пугаешь, - честно оповестила я ее, разглядывая ее стянутый неопределяемой эмоцией профиль.
Катька пожевала губами пару секунд, все так же глядя перед собой, и сказала:
- Сегодня я решила, что надо расходиться. Ну, как, сегодня… Решила-то я месяц назад, сказала студенткам, которым хату сдавала, что им придется съехать. Они вчера съехали и сегодня утром я собирала свои вещи. Пашка приходит с работы, у меня чемодан почти готов. Началась истерика, а что, а почему, а зачем. Прямо выбесил настолько, что ушла на балкон курить, чтобы его не избить. Покурила, захожу в квартиру, Пашка мой чемодан к двери отнес и заперся в ванной. Постучалась, он на хуй меня послал. Думаю, ну слава богу не плачет, вены не режет, значит моя совесть чиста, и ушла. Такси подъехало, я в багажник чемодан положила и подумала, что как-то странно пахнет, неужели нельзя тачку мыть чаще. Домой приехала и когда чемодан забрала, поняла, что это не из багажника пахнет. Чемодан пришлось не разбирая выбросить, потому что… - я, глядя на нее во все глаза, напряженно закусила губы, потому что Абрамову готов был разразить приступ то ли рыдания, то ли истерики. Она повернула ко мне лицо, с легкими печатями шока на нем и неверными губами прошептала, - в общем, Кать, пока я курила, он мне в чемодан насрал.
До меня несколько мгновений доходило. Я, глядя на нее расширившимися глазами, неуверенно, с запинкой, пробормотала:
- С… с лотком перепутал?..
Вот тут нас и накрыло. Совсем недавно я была в квартире, где стены тряслись от лая, сейчас у моего мерина едва крышу не отрывало и не отправляло нас в Чебоксары от громового хохота.
- В бар? – с трудом сипло выдавила я, когда более-менее обрела возможность говорить и потянулась за телефоном, чтобы сообщить Ленке, что я ее не повезу сегодня некуда.
- Из-за него, что ли? – вытирая слезы, фыркнула Абрамова. – Больно надо. Я к родителям сегодня собиралась, в деревню, давно не виделись. Дядька мой за мной часа через два заедет.
- Ты налегке поедешь? – не удержавшись, подколола я, открывая приложение банка и переводя на счет Абраши все деньги от продажи телефона. – Поехали хоть трусы сменные тебе купим.
- Ты трубку за двести кусков продала, что ли? – затупила Абрамова, с которой мы уговорились о ее сорока пяти процентах, и тут до нее дошло, – Яскевич, это что за подачка, мы на половину договаривались!.. Лови обратно свои деньги…
- Успокойся, а. – Вырвала у нее телефон и кинула в подлокотник, - будем считать, что Ланг проспонсировал твой шопинг. Это в его стиле.
За вещами экономная Абрамова велела ехать на рынок, на торговый центр уговорить ее у меня не получилось. Походив по вещевым павильонам, быстро обросли пакетами и усталостью, и решили подождать Катькиного дядю за перекусом на фудкорте.
Сообщив позвонившей Ленке, что заеду за ней через час, вернулась к не особо вкусному салату, стараясь им не подавиться, потому что чемодан неизменно возникал в разговоре, чего бы он не касался.
- Здравствуйте, красавицы, - перед столом возникла улыбчивая дородная дама в возрасте. Характерная такая, в юбке в пол, глухой бордовой блузе, покрытой головой и с золотом, блеснувшем на зубах, когда она, пробежавшись черными очами по мне, обратилась к Абрамовой, ставшей рыться в своей сумке, - выйдешь ты замуж, муж хороший будет, две дочери вижу, у старшей глаза твои. За такое не грех и пятьдесят рублей дать.