- Что там про дурку было? Чем нам так не нравится кинолог?
Ленка посмотрела на вздохнувшую меня. Я, несколько секунд помявшись, все же произнесла:
- Мам, мне очень стыдно, сразу говорю. Однажды получилось так, что я выпила лишнего и притащила домой мужика, а на утро поняла, что он толстый и страшный.
Мама, которая не знала о всех моих талантах (слава богу), удивленно оглянулась:
- Это сколько же ты выпила, луженая глотка?
Стас сказал бы глубокая.
- Так получилось, - ответила, избегая ее взгляда, - в общем, я в ванную убежала и переписывалась с Катькой, где мы это обсуждали в том плане, что... в общем, над ним смеялись. – С трудом подобрала слова, избегая теперь еще смотреть еще и на Ленку, видевшую эту переписку и находящуюся в полном курсе ситуации, и могущую спровоцировать у меня приступ смеха, который подпортит мой отчет. - Потом получилось так, что часть этой переписки увидел Стас. Он подумал, что речь о нем и ушел.
- Просто ушел? – недоумевала мама.
- Молча ушел. – Поправила прохладно усмехнувшаяся Ленка. - Вообще ни слова не сказав, не объяснив, просто молча свалил.
- А ему надо было скандал закатить? Так вроде не баба же, - заметила мамуля, и я завершила:
- Меня это обидело, я понылась Ленке и ее это задело. Потом все выяснилось, и вот, собственно…
Мама, вытирая посуду, задумчиво глядя на меня, спросила:
- Он про Сингапур знает?
Я утвердительно кивнула и она, усмехнувшись качнула головой, когда ей без слов стало все понятно, а я испытала облегчение. Не то чтобы я думала, что реакция будет иной, ведь даже время в год не обязывает меня в монашках сидеть и моя мама не консервативных взглядов, но просто… облегчение. Я уже почти не сомневалась в том, что могу набрать Стасу, более того я хочу это сделать и, скорее всего, даже немного расстроюсь, потому что у него явно не получится. Но перед звонком ему, нужно было соблюсти еще один важный момент. Я только хотела отправиться к папе, но он сам вошел в кухню и направился прямиком к островку с закусками, бросив мне:
- Привет, Катя.
Ленка, с которой мы приехали вместе, выжимая половую тряпку в ведро, посмотрела на папу, невозмутимо набирающего в тарелку закуски:
- Пап?..
- Я с тобой не разговариваю, - сказал ей папа, отправив тарталетку в рот и, задумчиво распробовав, одобрительно кивнул и переложил больше половины себе на тарелку.
- Это почему? - Озадачилась Ленка стоя со шваброй и тряпкой, явно позабыв для чего она их взяла.
Папа, продолжая дегустировать закуски и выборочно дербанить их себе на тарелку, пояснил:
- Ты меня в инстаграме заблокировала.
- Потому что ты написал, что я прислужница партии жуликов и воров, - сказала Ленка, заряжая тряпкой швабру, пока вздохнувшие мы с мамой вновь извлекали из холодильника продукты, чтобы компенсировать результаты варварского набега, - а я прислуживаю другой партии.
- Какая разница, они все одинаковые, - равнодушно повел плечом папа, - самый залайканный комментарий был, а ты его удалила. И меня заблокировала. – Порицательно шлепнул меня по лапке, когда я потянулась спасти тарелку с рулетиками, ибо их заебешься делать, но папа еще не снял с них дегустацию. Оглянувшись на Ленку, начавшую мыть пол, жуя рулетик, он сообщил, - но я реабилитировался. Макс создал мне новый аккаунт, с него я ставлю тебе лайки и пишу, что ты молодец.
- Федор Педрищев? – у Ленки аж швабра из рук выпала. Папа с удовлетворением посмотрев на швабру, поднял руку и приветственно пошевелил пальцами, когда я, перестав тереть сыр, с подозрением посмотрела в его спину и уточнила:
- С аватаркой Фрейда, да? – Ленка мне кивнула, и я, с осуждением глядя на повернувшегося ко мне папу, произнесла, - спасибо, пап. У меня тоже был самый залайканный комментарий. Твой.
- Я тебе не писал ничего, - отрицательно мотнул головой папа, вскрывая банку компота. – У тебя скучная страница.
- Ты мне про тазик написал, - напомнила я. – К фотографии, где была красивая я, в красивом платье на дне рождения подруги на фоне красивого заката. Там в угол кадра попал какой-то тазик. И ты написал: «какой красивый тазик».
- Это я написала, - ухмыльнулась мама, наполняя тарталетки. – Папа уснул с телефоном, а мне стало интересно, вдруг он там при неостывшей мне с любовницами переписывается.
Мы рассмеялись, а папа, невозмутимо продолжая грабить стол, бросил маме:
- У меня одна любовь и это ты. Тридцать лет талдычу, а до тебя никак не дойдет. Дайте мне нож.
Засунув поданный Ленкой нож подмышку, подхватив тарелку и бутылку виски с несколькими бокалами, направился к выходу из кухни, но остановился при мамином безмятежном, опередившим меня, уже успевшую открыть рот: