Послав ей воздушный поцелуй, метнулась на второй этаж, в кабинет папы. Краткие манипуляции с монитором и выведена запись и звук с нужной камеры, снимающей наискось курящую у угла дома компанию, захватывая слова Стаса:
- … то есть электричество еще не проведено, но они уже сделали расчет будущего потребления, к слову космический, и счет выставляется с авансом за последующий месяц. И при этом всё самому надо закупать, и трансформаторы и блоки… хрен знает, когда это все закупится и поставится, но счет за потребление электричества уже есть. Я стою, на них смотрю, и в голове кроме: «А как это?.. А что это?.. А почему это?..», ничего нет. У меня приятель в Боснии живет. Вот у него ровно так же было – он арендовал помещения без электричества. Пришел в местную компанию, тоже, к слову, государственную. Пришел и написал на бумажке: я такой-то, арендовал помещения вот там и вот там, мне надо подключить электричество, я хочу работать, помогите. На следующий день приезжает фургончик с людьми и оборудованием и через два часа у него в офисе лампочки горят и розетки работают, и он ни копейки за это не заплатил. Счет пришел ему через месяц по факту потребления, еще и с какими-то преференциями от государства, как начинающему предпринимателю. Я его слушал как новости из параллельной вселенной…
- Я всегда говорил, - сказал рассмеявшийся с остальными папа, - после бизнеса в России вообще нигде не страшно, причем не только в бизнесе. Тоже самое было, когда тут электричество проводили. Еще столбы не привезли, провода не протянули, а счет уже пришел… они еще перерасчет как интересно делают-то: если ты заметил, что потребил меньше, чем заплатил, то они иногда этого не замечают, и пока не скажешь, мол, алё, еб вашу мать, верните деньги, пожалуйста, то ничего не будет.
Судя по тому, как дальше они пошли по обсуждению налогов, и тут работник управы СК был возмущен больше всех, в чем его горячо и с примерами поддерживали остальные, в Багдаде не просто все спокойно, а очень даже хорошо. Папа был в курсе и про «ТиЭйч» и про многое другое, уточняя то, что уточняла бы я, когда Макс, Демка и крестный ушли. А Стас отвечал ему в своей манере: честно, развернуто, не утаивая.
К сожалению, банкротство они обсуждали уже по возвращении, когда зевающий Макс технично свалил спать. Как и Демка, у которого был достигнут предел выпитого.
Крестный, пришедший к тому же выводу, что и Демьян, тоже решил отправиться в объятия Морфея, и попытался залихватски подхватить взвизгнувшую от неожиданности Таню на плечо для сопровождения в этом нелегком пути, но оно провалилось в самом начале, так фактически и не начавшись - они оба повалились на пол.
Когда мы разобрались, что никто не пострадал, и Таня отправилась укладывать крестного, потребовавшего гитару, папа велел нам увеличить громкость музыки и понизил голос еще, придвинув к себе и Стасу почти опустошенную бутылку.
Потом был белый лист, росчерки ручки в пальцах Стаса, когда оба крайне серьезно глушили виски, пока мы убирали со стола. Потом этот лист был сожжен в мангале, когда двое пьяных и не курящих мужчин вышли на перекур, да еще и так, что камера, цепляющая в ночи их силуэты, не могла зацепить их голоса, доводя нас с Ленкой у монитора до отчаяния.
На разведку пошла мамуля, с ведром пищевых отходов направившаяся к птичнику через зону барбекю, но и она ничего не узнала из-за не к спеху поднявшегося ночного ветра.
Об этом узнали мы с Леной не сразу. Лишь после того, как зашедшая в дом мама, игнорируя наши ожидающие лица, с самым мрачным видом метнулась к лестнице на второй этаж.
- Мам?.. - в унисон позвали мы с Ленкой, но были проигнорированы и, переглянувшись, поспешили за ней.
Уже достигнувшей двери, в которую она постучалась и поинтересовалась можно ли войти. Сонный голос Макса отозвался утвердительно и мама пересекла порог, включив в комнате свет. Мы с Ленкой еще более напряженно переглянувшись, не сговариваясь, вошли в комнату вслед за ней.
Мягко улыбающейся, присаживаясь на край постели Макса, потирающего глаза и резко переставшего это делать, заслышав елейный голос мамы:
- Мамино солнышко, мамин зайчик. - Ласково улыбаясь, она погладила по щеке напряженного Макса, стрельнувшего непонимающим взглядом по нам с Ленкой, застывшим у двери с ровно таким же непониманием. - Ты мой маленький солдатик, проснулся, да? – Макс, с подозрением глядя на улыбающуюся маму, уже начинал нервничать. Приподнялся на подушках, внимательно наблюдая за ней, нежно поинтересовавшейся, - как спалось, моя радость? Ути, моя кнопочка!
- Мам?.. - нервозность Макса переросла в нескрываемую тревогу.