Так продолжалось четыре недели. Защитники Формитона работали на износ, но жаловаться на нелёгкую судьбу никто из них не собирался. Мои ученицы и Вирена остались в магической академии Тримуса, куда меня, к слову, не пускали. Точнее, меня из Формитона не выпускали в связи с особым распоряжением Ксавьера Флеймворда. Советник императора несколько раз навещал Формитон, чтобы лично оценить результаты уничтожения разломов, но со мной ни разу не встретился.
— Соло, открывай! — в один из дней в дверь постучали. Открыв, я увидел Глаза и Живчика. Вид у магов природы был такой, словно они неделю не спали. Что, впрочем, не лишено смысла. Сейчас в Формитоне никто не спит. Кроме меня, конечно.
— Его Светлость дал распоряжение заняться твоими магами, — произнесла Живчик. — С Ривом получилось без проблем — мы вернули ему руки, а вот с магом тьмы оказалось не всё так гладко, как нам того бы хотелось. «Полное восстановление» вернуло ему руки и ноги, состояние стабилизировалось и теперь он не умрёт через полгода, но из-за действия неизвестного проклятия вернуть Шира в сознание у нас не получилось.
— «Высшее исцеление»? — спросил я.
— Ещё не пробовала, — ответила Живчик. — Просто так его не применить — тоже нужны дорогостоящие ресурсы. Нужно понаблюдать за состоянием Шира ещё какое-то время. Сейчас он словно завис где-то в мире грёз. Тело здорово, если не брать в расчёт проклятие, но разум возвращаться не желает. Скорее всего, нужен какой-то эмоциональный толчок, чтобы Шир проснулся, но у меня не получилось его дать. Возможно, получится у тебя.
— Если меня выпустят, — пробурчал я. — Сижу здесь, как преступник.
— Ну… — Глаз почесал голову. — Так-то да, но ты же сам всё понимаешь…
— Вообще ничего не понимаю, — огрызнулся я. — Четыре недели, Глаз! Я здесь уже четыре недели! Хорошо хоть учебники мне выдать догадались, чтобы не зря тут торчал!
— Тебе сейчас нельзя возвращаться в магическую академию, Соло, — ответила Живчик. — Ректор немного не в себе. Он посадил Вирену под домашний арест и запретил ей появляться на людях. Постоянно срывается на профессоров и студентов. Про твоих учениц и вовсе молчу. Пару раз их едва не выгнал за неуспеваемость.
— Неуспеваемость? — удивился я. — Моих учениц?
— Ректор увеличил им нагрузку. Мало того, что были вызваны дополнительные преподаватели из столицы, так ещё и индивидуальные занятия появились. Ксавьер Флеймворд каждый день лично прибывает в академию, чтобы два часа заниматься с Розалин, я гоняю Милену, Рив измывается над Натали. Эти четыре недели девочки спят по два-три часа в день, но сдаваться не собираются. Потому что понимают, для чего всё это. Ты же собираешься с ними проделать всё то, что творил с собой, верно?
Мне оставалось только кивнуть.
— Они не выдержат такой нагрузки сейчас, Соло, — пояснила Живчик. — Шир готовил твоё тело три месяца, поэтому ты справился. Ими так всерьёз никто не занимался. Если провести выжигание сейчас — умрут и даже пятёрка магов природы десятого ранга ничего поделать с этим не сможет. Нужно их подготовить, Соло.
— Сколько на это уйдёт? — хмуро спросил я.
— По моей оценке — ещё три-четыре месяца, — ответила Живчик. — И не надо на меня так смотреть! Здесь спешка совершенно не нужна! Девочки стараются, и каждый день мне приходится выкладываться почти полностью, чтобы их вылечить и подготовить к следующему дню. Но они не жалуются и работают.
— Ладно, поговорили и хватит! — заявил Глаз. — Идём! К тебе гости прибыли!
Под гостями подразумевался императорский портной, который провозился со мной довольно много времени. Измерил, казалось, каждый кусочек моего тела, даже пальцы. Какое-то время мы с ним спорили относительно рубашки. Она не вписывалась в концепт портного, а я наотрез отказался её снимать. В итоге мне всё же удалось убедить портного не трогать мой артефакт. Недовольный мужчина уехал, а меня вернули обратно к книгам. Выпускать из Формитона мага хаоса никто не собирался.
Так продолжалось ещё три недели. У меня не было ни тренировок, ни походов в разломы, ничего! Я даже сбежать из Формитона порталом не мог — город находился в зоне отчуждения. Стоило мне выйти из квартиры, как рядом со мной появлялись сопровождающие десятого ранга. Они действовали без фанатизма, оставляя мне видимость свободы, но стоило мне пойти не туда, как меня сразу же останавливали. У свободы был весьма короткий поводок.