А потом вдруг наступила тишина. Соломея поняла, что все вокруг, многие сотни людей, смотрят на нее и, затаив дыхание, ждут ответа. Она облизнула враз пересохшие губы и легонько кивнула:
– Да…
Княжич Василий в кафтане с высоким воротом поднял ее руку, надел ей на палец кольцо.
Соломея зачарованно повторила его поступок.
Тогда молодой человек поднял кисею невесты, решительно отталкивая куда-то назад, наклонился и крепко поцеловал в губы.
И наваждение спало – ибо подобного поцелуя присниться уж никак не может.
В тот же миг Благовещенский собор зазвенел колоколами, и его радостную весть перехватили прочие церкви и звонницы.
Василий Иванович взял супругу за руку и вывел ее из храма.
Праздник продолжился пиром… Для всех, кроме княжича и Соломеи. Они, по издревле заведенному обычаю, сидели во главе стола, не притрагиваясь ни к питью, ни к яствам.
По счастью – не очень долго. Уже часа через три родители отвели молодых в одну из просторных горниц Грановитой палаты, в центре которой были накрыты простынями толстые хлебные снопы. Так уж на Руси заведено – молодым первую ночь проводить на снопах, дабы брак был таким же урожайным, как бесчисленные пшеничные колосья.
– Наконец-то, – облегченно перевел дух княжич, когда за ними закрылись двери, и повернул Соломею лицом к себе. Снял кисею с ее волос, отбросил в сторону, не отрывая глаз от лица.
– Ты чего? – забеспокоилась девочка.
– С того самого мига, как ты меня окликнула, губы твои из головы не идут, – признался Василий. – Так поцеловать их хочется, прям мурашки по спине.
– Когда ты на смотринах прошел мимо меня, я решила, что все, больше не увижу. Аж сердце замерло, – ответила признанием на признание Соломея.
– К каждой, кто пришла, прилюдно уважение проявить следовало… – сказал княжич, не отрывая глаз от ее лица. – А ужо потом избранницу указывать. Иначе обиду причинить можно.
– Твой отец знал, что ты выведешь меня?
– Ты моей стала с того мига, как я губы твои увидел. Не знаю чем, заворожили… Ай, – княжич вдруг тряхнул головой, отступил, покрутился. – Горчак сказывал, где-то тут курица запеченная спрятана и мед. Дабы мы не оголодали.
Соломее стало обидно, что ее променяли на курицу – однако княжич уже опять смотрел на нее.
– Так ты меня поцелуешь? – спросила она. – Теперь можно.
Василий медленно приблизился и, глядя девушке в глаза, развязал пояс сарафана. Юная жена подчинилась его желанию и вскоре оказалась пред мужем совершенно обнаженной. Княжич сделал шаг назад, любуясь совершенной красотой, потом подхватил на руки и отнес на бугристое шуршащее ложе. Его ладони скользнули по телу девушки, лаская и познавая, порождая новые, странные и приятные чувства. Глаза же продолжали смотреть в самые зрачки, пока наконец Василий не наклонился к столь желанным губам и не впился в них поцелуем. Не тем целомудренным прикосновением, каковое случилось в церкви, а жадным, долгим и страстным, увлекая юную Соломею в сладкую бездну новой жизни.
Утром хлопотливая Заряна, наряженная в новый сарафан из синей бумазеи, старательно расплела хозяйке косу и превратила ее в две, вплетя подаренные ленты.
– Ну, и как оно, боярыня, – осторожно спросила она. – В женах-то?
Соломея посмотрела на нее через серебряное зеркало и слабо улыбнулась:
– Ах, Заряна… Какая же я счастливая!
К счастью боярского сына Кудеяра, он этих слов не слышал. В этот самый час он стоял перед сонным князем Оболенским, ожидая, пока престарелый воевода дочитает полученный приказ.
– Ишь ты, великокняжеский родич, – хмыкнул тот. – Воеводой его ставь! Боярский сын, да еще и третий в роду… Кто же под тебя пойдет, такого? Меня с таковым воеводой сварами местническими загрызут! Третий в роду… Младше тебя, Кудеяр, токмо пескари в реке оказаться могут!
Воевода подумал, рассеянно накручивая на палец сплетенную в бороде седую косицу, потом решил:
– К Тарусе поедешь. Застава там есть у заброшенного брода. Три казака при ней да два татарина. Эти за место рядиться не станут, послушаются. Коли выйдет, то детей боярских опосля подошлю, столь же худородных. А там видно будет. Место невелико, да воеводское, как наказано. Скачи, служивый. Принимай твердыню.
Спустя месяц Великий князь Иван III Васильевич нежданно преставился. На трон вступил Великий князь Василий III Иванович.