3
Танковую бригаду, которой командовал Сергей Григорьевич Новокшонов, в штабе корпуса в шутку называли «Новокшоновской трезвой». К удивлению кадровых офицеров, в этой дивизии почти совсем не пили водку.
А случилось это так. В одном из боев бригада потеряла особенно много танков. Как потом выяснилось, перед боем водителям и стрелкам была выдана водка. И хотя некоторые командиры подразделений говорили, что дело совсем не в водке, что не впервой таким образом поднимали боевой дух уставших, измотавшихся танкистов, Новокшонов решил все-таки доказать, что все зло именно в этом.
На очередном командирском занятии между боями он сам вывел офицеров на стрельбы. После, как отстрелялись, он приказал выдать по сто граммов водки. Немного погодя стрельбы начались снова. А когда сличили мишени, все удивились — никто не набрал прежнего количества очков.
Офицеры недоумевающе пожимали плечами. Нашлись и тут скептики.
— Не может быть, товарищ полковник, чтобы со ста граммов рука дрожала.
— Мне, например, чтобы почувствовать, надо пол- литру…
Сомневающиеся стреляли снова. Некоторые для интереса выпили еще по сто граммов — очков набрали еще меньше.
— Есть еще сомневающиеся? — спросил Сергей Григорьевич.
— Вроде нет, товарищ полковник.
— Трудно поверить, но факт налицо.
— Вот уж никогда не думал…
Командир бригады резко перебил:
— Офицер обязан думать!.. Впредь за выпивку перед боем буду отдавать Военному трибуналу!
И никто не усомнился — не задумываясь, отдаст, крут и решителен был новый комбриг.
Почти три года в армии Сергей. И странно — нигде раньше он так быстро не осваивался. Уже со второго боя он почувствовал себя на фронте как рыба в воде. Привычка всегда быть впереди, привычка главенствовать — то, о чем когда-то говорил ему Данилов, — нашла здесь благодатную почву. Еще будучи комиссаром, он частенько водил танковые роты в атаку — не мог высидеть на командном пункте. После упразднения армейских комиссаров и переаттестации политработников в конце 1942 года, после шестимесячной переподготовки при Генштабе Сергей был назначен заместителем командира бригады. Теперь он стал считать себя просто обязанным участвовать в каждом крупном бою. А три месяца назад его назначили командиром бригады. Он и сюда принес свои привычки — всюду совался сам, от всех требовал полной отдачи сил. Трусоватых гнал из бригады, нерасторопных понижал в звании, лишал должностей. Любили и побаивались командира бригады. Любили за храбрость, решительность, за отсутствие малейшего высокомерия; побаивались за беспощадность к человеческим слабостям — ничего не прощал он своим подчиненным, не признавал никаких оправданий.
Свое назначение на должность командира бригады полковник Новокшонов отметил поступком, слух о котором облетел все батальоны.
Бригада, прорвав немецкую оборону, громила ближние тылы противника. От четкости действия каждого подразделения зависел успех всей операции. И тут один из командиров рот доложил подъехавшему полковнику, что его танки не могут форсировать пойму небольшой речушки.
Новый комбриг в ярости округлил черно-жгучие глаза. Поежился ротный, втянул голову. Попытался объяснить:
— Пойма, как видите, товарищ полковник, заболочена. Две машины уже завязли…
Командир бригады молча зашагал к переправе. Оглядевшись, он приказал раскатать в ближайшей деревне дом-два — сколько нужно, и использовать застрявшие в трясине два танка, как опоры для настила. Сам по грудь залез в зыбкую хлябь, стал помогать и командовать наведением переправы. Через час первый танк осторожно переполз на противоположный берег. За ним, окончательно вдавливая в трясину обреченные машины, пошли остальные.
Сбрасывая на руки своему водителю кожаный комбинезон, заляпанный тиной, комбриг подозвал ротного.
— Доложите комбату что я снял вас с командования ротой! Примете взвод!..
Так круто, так ловко и так успешно начал Сергей командовать бригадой, что командир корпуса как-то сказал ему:
— В военную академию надо тебе поступать, Сергей Григорьевич. Ты молодой, у тебе все впереди. Хочешь, я тебе помогу?
— Спасибо, товарищ генерал, но я не собираюсь оставаться в армии. Я человек сугубо гражданский. Кончится война, если останусь жив, поеду поднимать сельское хозяйство на родину, на Алтай.