Через неделю такие печи дымили во всех колхозах. Агапыча на машине возили из села в село и он учил местных печников.
Хлеб из района пошел беспрерывным потоком.
11
Торжество по поводу победы на хлебном фронте райком устроил весной сорок седьмого, когда группе председателей колхозов, бригадиров тракторных отрядов, комбайнеров были вручены ордена и медали. Чествовали героев уборки на собрании районного актива. Сергей Григорьевич получил орден Трудового Красного Знамени. До начала собрания он несколько раз прошелся по фойе. Председатели перемигнулись: доволен. Но заговорить с секретарем райкома никто не решился. Так и ушел он за кулисы в комнату директора клуба. А когда открылось заседание, поднялся на трибуну, спокойным взглядом окинул зал и начал, без улыбки, обычным своим неторопливым голосом:
— Полтора года назад с этой трибуны я дал слово себя не жалеть и вам покою не давать. И вот сегодня мы подводим первый итог нашей совместной работы. Я думаю, итог неплохой. Впервые за время существования района наши люди награждены орденами за свой труд. Это большая победа. Но… — Сергей Григорьевич поднял указательный палец. — Это не значит, что дальше можно работать кому как вздумается. Нет. Награды обязывают работать еще лучше. Поэтому райком будет требовать еще жестче…
А потом сказал:
— Многие обижаются на меня, ругают втихомолку. Знаю. Ведь ругали? — спросил он вдруг.
— Было дело, Сергей Григорьевич.
— Чего греха таить…
И он продолжал:
— Хотели работать по старинке, вразвалочку? Нет, товарищи. Время другое и работать надо по-другому… А выговора — что ж! Выговора снимем, а ордена останутся на всю жизнь…
Не торжественная, не праздничная получилась речь, — мало хвалил, больше настраивал на новые трудности, которые ожидают район впереди. Но люди уже привыкли к неласковому, крутому характеру своего секретаря райкома, принимали это как должное.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
1
Долго и многострадально шла Катя к своему счастью. И когда достигла его — не поверила. Г лазам своим, рукам своим не поверила — таким несбыточно далеким оно казалось ей все время.
Еще тогда, в степи, после проведенной вместе с Сергеем ночи она долго не могла поверить себе: уж не сон ли это был? Уехал утром Сергей — будто проснулась она, а кругом все по-прежнему, все так же размеренно живет Петуховка, как и вчера, как и десятки лет назад.
Ничего не сказал ей тогда Сергей на прощанье. Потом приезжал еще три раза. Уставший, с воспаленными от постоянного недосыпания глазами, он бывал в эти ночи шумно возбужденным и крепко засыпал лишь на заре, камнем бросив Кате в колени свою буйную голову. После уборки заехал однажды днем в школу, сказал: «Поедем на пленум». Посадил ее в машину и увез. И осталась она хозяйкой в четырехкомнатной пустой секретарской квартире.
В тот вечер Сергей, чуточку смущенный, водил ее по гулкому дому, говорил:
— Ты извини, Катя, что я не обставил квартиру к твоему приезду — просто минуты свободной нет. Вот деньги— он ногой открыл крышку лежавшего на полу чемодана, в котором среди белья были разбросаны пачки денег, — завтра возьмешь мою машину и с потребсоюзовским товароведом поедешь на станцию на межрайбазу, выберешь мебель и вообще всякую всячину, ну, эти самые… как их… шторки и эти всякие…
Катя засмеялась.
— Конечно, все сделаю, — успокоила она его. — Так же жить нельзя… Ты только дня на три-четыре уезжай куда-нибудь, не мешай мне. Ладно?
И когда Сергей Григорьевич, проводивший в эти дни советы МТС, вернулся домой, он даже попятился с порога — думал, по ошибке попал не в тот дом. В субботу собрались друзья: из Михайловки приехал Николай Шмырев с Оксаной, пришел предрика Урзлин с женой, Юра Колыгин с Алькой, приехала мать Сергея и родители Кати. Справили нечто вроде свадьбы. И окунулась Катя в бездонную радость. За все годы душевных мук выдавала ей сейчас судьба счастье щедрой мерой. Неслись дни, недели, месяцы, а счастья не убывало. Оно, как опара на дрожжах, росло, поднималось, заполняя ее всю. И хотя Сергей приходил с работы почти всегда поздно вечером, Кате было достаточно и тех двух-трех часов, которые он проводил с ней, ей достаточно было даже просто смотреть на него спящего, гладить его волосы, слышать рядом со своим лицом его размеренное глубокое дыхание. Спал он всегда крепко, как спит здоровый уставший человек.