Бернер последовал за Клитом в маленькую комнатку. Клит повернулся, взмахнул рукой, охватывая всю комнату. Места хранения маленьких стазисных камер образовывали три из стен комнаты; там были тысячи маленьких коробок со стеклянной передней частью.
«Моя коллекция», — сказал Клит, маска замерцала удовольствием. «Здесь», — сказал он, дотрагиваясь до лицевой панели камеры. Она засветилась, отображая зелёные буквы угловатого Дильвермунского шрифта: SUCCISA PRATENSIS, Самец и Самка.
«Ты не понимаешь?»
«Нет, Гражданин Клит», — ответил Бернер.
Клит дотронулся до другой лицевой панели, которая отобразила: TURSIOPS TRUNCATUS, Самец и Самка. «Образ-шпули, отшельник! Наследство от моего деда, который также был необычен в своих вкусах». Клит приблизил своё лицо к лицу Бернера и Бернер почуял запарфюмированное гниение, словно Клит выгнивал за своей маской. «Во мне крови деда больше, чем в моих предках. Я храню души десяти тысяч существ. Большей частью это земные формы жизни, хотя у меня есть также и много инопланетных». Клит засмеялся и нажал на лицевую панель, которая была свернута. Клит выхватил две образ-шпули, которые лежали в камере, два скарабееобразных продолговатых предмета из металла и красного пластика.
Клит подошёл к двери. «Я не буду закрывать дверь. Но если ты прервёшь меня, ты будешь наказан. Ты можешь смотреть, если желаешь понять». Неразборчивое выражение проскользнуло по золотой маске. Он вышел, закрывая за собой дверь.
Бернер, сначала, сопротивлялся сильному желанию посмотреть через иллюминатор из бронированного стекла. Он встал перед внутренней стеной и потрогал лицевые панели коробок. Он обнаружил, что второе прикосновение отображает маркированное изображение существ, душа которых был вшита в образ-шпули. Здесь были тигры, там крокодилы, а вон там — клыкастые инопланетные хищники с шестью длинными ногами с пышными перьями.
Третье прикосновение отобразило прокручивающееся изображение поведения спаривания этих инопланетных хищников. Бернер смотрел лишь мгновение, прежде чем содрогнуться и отвернуться прочь. Он надеялся, что Клит не будет использовать именно этот набор образ-шпуль; женщина не переживёт такое.
Красивое голубое свечение притянуло его к иллюминатору. Он подошёл, хотя заранее чувствовал отвращение к Клиту — и к самому себе за то, что не достаточно сильно сопротивлялся любопытству.
Холопроекторы создали подводный мир. Длинные зелёно-чёрные пряди бурых водорослей колыхались в ленивых потоках. Маленькие серебряные рыбки блестели среди крупных длинных листьев. Голубой свет проходил сквозь лес бурых водорослей струящимися лучами, освещая двух, которые плыли в центре видоизменённой каюты.
Тело Клита было очень мускулистым, словно Клит проводил много времени в тканевом стимуляторе. На сочном рте женщины была широкая, застывшая улыбка. Она плыла в объятиях Клита, подгоняя его толчки быстрыми грациозными движениями. Он содрогнулся, и струя серебряных пузырьков вышла из её смеющегося рта.
Бернер отвернулся прочь от иллюминатора, с каким-то чувством отвращения, хотя он не увидел ничего жестокого или злого. Он сел в углу и успокоился, чтобы ждать.
Когда Клит пришёл за ним, он клевал носом. Клит толкнул Бернера сапогом, и Бернер потряс головой.
Он вскочил на ноги. «Извините», — сказал Бернер.
Маска Клита несла странное выражение, словно Клит был каким-то образом сердит на Бернера. «Ты нашёл моё представление скучным?»
Бернер едва ли знал, что ответить.
«Ну ничего», — сказал Клит. Он вернул образ-шпули в их стазис камеру. «За работу».
Он привёл Бернера в каюту, где женщина неподвижно лежала на кровати, смотря вверх на потолок.
«Ты знаешь, что делать», — сказал Клит. «Сегодня ночью ей не потребуется мед-установка; просто помой её. О, в этот раз, проследи, чтобы она расчесала свои волосы. Надуши её, покрась ей губы красным. Отведи её в её комнату на грузовой палубе; там ты найдешь всё, что тебе потребуется. Сделай её представительной. Затем иди в свою каюту. Я не хочу, чтобы ты путался под ногами».
Когда Клит ушёл, Бернер размотал шланг из переборки.
Когда вода окатила её, женщина дёрнулась и перекатилась. «Остановись на секунду», — сказала она приглушённым голосом. «Я — как призовая свинья, только что вылезшая из грязи. Ты не был мойщиком свиней в другой жизни?»
Бернер перекрыл воду. «Нет, насколько я помню», — сказал он извиняющимся тоном.
Она села, потёрла руками лицо. Её руки дрожали. «По крайней мере, дай мне встать».
«Конечно», — сказал Бернер.