― Если вы считаете его шпионом, то отношение к
нему короля предопределено. А это значит, что Эндрю
ждет смерть, — еле слышно проговорила Энн.
— Он не умрет, если даст те сведения, которые нам
нужны.
—
А если он не знает того, что вы хотите от него
услышать?
—
Знает.
—
И все же, если не знает?
—
Это был бы самый плохой вариант для него. В
любом случае, английскому шпиону не место при дворе
301
короля. Почему вы так волнуетесь за него? В конце
концов, он всего лишь слуга... Не правда ли?
― Разумеется, слуга, но брат ему доверял, и он здесь
много сделал для дома, для меня... для Кэтрин.
Энн не подозревала, что последними двумя словами
оказала Эндрю худшую услугу, чем объявив во
всеуслышание, что он — английский шпион, потому что
Донован лишь укрепился в мысли, что Эндрю значит
для Кэтрин многое... слишком многое! Лицо Донована
вспыхнуло, зубы сжались. Он вычеркнет Эндрю из его с
Кэтрин жизни!
—
Лучше всего навсегда забыть о нем, леди Энн. У
вас будет еще много слуг. Самое время сейчас —
задуматься о благополучии вашего семейства.
Он
развернулся
и
ушел,
хлопнув
дверью.
Ошеломленная, Энн смотрела ему вслед, еще не осознав
до конца происшедшее. Нужно срочно что-то
предпринять, чтобы спасти Эндрю! Кто еще сможет
оказать влияние на Донована Мак-Адама, если не
Кэтрин? Если она не сумеет упросить его помиловать
Эндрю, то он обречен!
Быстро приведя себя в порядок, Энн бросилась на
конюшню. Сонный и ничего не понимающий конюх
быстро оседлал лошадь, причем она, в жизни не
повысившая на кого-либо голос, прикрикнула на него,
когда ей показалось, что он мешкает. Когда солнце
появилось из-за горизонта, Энн уже въезжала в
замковый двор. Она молила, чтобы Кэтрин была сейчас
одна и им удалось бы поговорить наедине.
19
302
Эндрю поместили в сырую, темную и мрачную
тюремную камеру; впрочем, подумал он угрюмо, едва
ли ему здесь придется долго пробыть. Еще один день на
свободе — и он был бы далеко, поминай как звали. Но
ночь, проведенную с Энн, он не променял бы ни на что...
даже на свободу.
Энн. Мысль о ней мучила его, потому что Крейтон,
зная ее беспредельную храбрость, понимал, что она
может пойти на все ради него. Один месяц, всего лишь
один месяц, и Энн будет обвенчана... Во что бы то ни
стало надо, было, найти выход, но в голову Эндрю
ничего не приходило.
В камере была лишь охапка соломы; расстелив плащ
поверх нее, он лег и укутался им. Эндрю, понимая, что
голова у него при допросе должна быть свежей,
постарался заснуть, и ему это удалось.
Кэтрин сидела у потрескивающего огня. За немногие
дни ее замужества весь мир вокруг нее, казалось,
переменился. Она так и не смогла до конца понять, что
за человек ее муж.
Она покраснела при воспоминании о ночах,
проведенных вместе; Донован, несмотря на ее
внутреннее сопротивление, каждый раз находил путь к
сердцу и душе Кэтрин, пробуждая в ней страсть вновь и
вновь. Но ее мучила одна мысль: Донован и Дженни.
Ночь уже кончалась, и было ясно, что ей придется лечь
спать в одиночестве. Где он сейчас? Неужели у сказочно
красивой и развратной Дженни? Кэтрин прикусила губу
и подошла к окну. Она докажет Доновану Мак-Адаму,
что нельзя безнаказанно марать честь Мак-Леодов!
Утром она уедет в Стерлинг, чтобы навестить кузину, и
303
оставит мужу записку, из которой будет явствовать, что
она никогда к нему не вернется. Пусть он играет в свои
любовные игры, она в них не участница. От внезапного
стука в дверь Кэтрин вздрогнула.
—
Кто там?
—
Кэтрин, это я, Энн! Пожалуйста, открой дверь.
Мне нужно с тобой поговорить.
Кэтрин дрожащими руками отодвинула засов и
распахнула дверь.
—
Энн! Что случилось?
—
Кэтрин, мне нужна твоя помощь. Ты должна
мне помочь!
— Но что стряслось? На тебе лица нет! Сядь у
камина, согрейся и приди в себя.
Почувствовав, что сестра вся дрожит, Кэтрин взяла
ее под руку и подвела к креслу, сама опустившись перед
ней на колени.
Энн набрала воздуха и, собравшись с силами,
поведала о происшедшем.
—
Ах, Энн, — сказала Кэтрин, поднимаясь с
колен. — Не знаю, как помочь тебе, — ведь я уже