как привидение, она проскользнула вниз по винтовой
лестнице и осторожно постучала в большую
зарешеченную дверь; когда ее открыли изнутри, в свете
факела она увидела вопросительное лицо стражника.
Энн вынула из кармана золотую монету.
—
Умоляю вас, мне нужно войти. Всего на пару
минут.
Стражник вкрадчивым движением руки схватил
монету и распахнул дверь шире; он сразу понял, кто и к
кому пожаловал в застенок.
—
Там, внизу, — прошептал он.
328
Посмотрев, нет ли кого на лестнице, он пропустил
Энн и захлопнул дверь, заперев ее на засов, затем
торопливо заспешил вниз по ступенькам. Энн, подобрав
юбки, сбежала вниз. В камере, расположенной сразу по
входу в коридор, лежал на охапке соломы Эндрю.
Услышав звук шагов, он приподнял голову и вскочил,
встав у двери, а руками ухватившись за толстые прутья
решетки.
—
Эндрю! — вырвалось из уст Энн.
Она встала по другую сторону решетки, лицом к лицу
с Крейтоном. Оторвав взгляд от девушки, тот взглянул
на стражника:
—
Ни звука об этом! Ни теперь, ни когда-либо в
жизни!
—
Конечно. — Стражник отпрянул назад. — Вы
могли бы мне и не говорить этого. Я никогда бы не
поставил под удар леди Энн!
Эндрю вновь повернулся к Энн.
—
Не стоило тебе приходить сюда! Тебе надо
остерегаться,
иначе
у
тебя
будут
огромные
неприятности!
Энн коснулась его руки:
—
Неужели не стоило, Эндрю?
—
Пара слов, и уходи. Ради Бога, Энн, ты же
подвергаешь себя смертельной опасности.
—
Нет, нет, — возразила она. — Я должна была
тебя увидеть, Эндрю, должна, слышишь?
Обе ее руки сомкнулись вокруг его запястья, а
секундой позже легли в огромные ладони. Крейтону
было стыдно за свой внешний вид: небритый, обросший
грязью, в этой мрачной камере, предназначенной для
политических узников. Но он продолжал оставаться
329
сэром Эндрю Крейтоном, а потому держался с чувством
собственного достоинства.
—
Любимая, — сказал он тихо, — ты должна
успокоиться. Не надо волноваться обо мне.
Эндрю ободряюще улыбнулся.
Казалось, не было дней разлуки, и они вновь могли
наедине говорить друг с другом о своей любви. Но ее
последующие слова были для него совершенно
неожиданными:
—
Я пришла, чтобы помочь тебе бежать.
—
Господи сохрани! — прошептал он. — Это
невозможно. Энн, любовь моя, достаточно того, что я
могу, пусть на короткий миг, вновь увидеть тебя.
Он крепко стиснул ее пальцы.
Энн повернулась к стоящему в отдалении стражнику.
Ее фиалковые глаза умоляли:
—
Можно мне немного побыть в самой камере...
Пожалуйста! Не может быть, чтобы вы были таким
черствым и не поняли меня!..
—
Конечно, конечно, миледи, — улыбнулся тот.
Разве мог кто-то на свете отказать Энн? А тем более
он, знавший хрупкую и добрую девушку многие годы.
Эндрю, наблюдавший за лицом стражника, не мог не
улыбнуться. Миловидность и доброта порой могут
оказаться сильнейшим оружием!
Стражник, избочась в полупоклоне, ибо он питал
должное уважение к силе и характеру пленного
английского лорда — отпер замок. Энн проскользнула
внутрь, после чего дверь была закрыта и заперта.
Послышались
удаляющиеся
шаги
стражника,
означавшие, что они снова оказались наедине — может
быть, в последний раз в жизни.
330
—
Эндрю, — сказала Энн, — ты должен быть на
свободе.
—
А ты через две недели должна будешь выйти
замуж.
—
Да, и твое бегство ничем не может мне помочь...
Наступило молчание. Руки Крейтона судорожно
сжались, и он прошептал:
—
Я его убью!
—
Нет, — выдохнула девушка. — Я не допущу,
чтобы из-за меня погиб невиновный. Но ты должен
всегда помнить: я тебя люблю.
Эндрю прошелся по камере, затем обернулся к
девушке и спросил:
—
Ты сказала, что пришла помочь мне бежать. Что
ты имела в виду?
Энн сунула руку в складки платья и вытащила тонкий
позолоченный кинжал. Эндрю ошеломленно уставился
на него, затем от души рассмеялся, хотя его положение
не располагало к веселью: о, эта красивая, пугливая,
робкая и вместе с тем бесконечно храбрая Энн Мак-
Леод! Он подошел к ней, взял кинжал и спрятал его за