гордиться внезапно открывшейся способностью лгать,
не смущаясь, — и вот сейчас он не в состоянии был это
сделать.)
—
Я уеду на весь день, и к утру снова буду дома,
— сказал он, понимая, что не такого ответа она ждала.
Когда Энн, сохраняя молчание, вновь глянула на него,
Эндрю понял, что она ждет разъяснений. — Я хочу
взглянуть, что происходит в пограничье, — сказал он.
Получилось довольно правдоподобное объяснение
тому обстоятельству, что он скачет в сторону Англии.
Учитывая завтрашнее заседание парламента, крайне
важно получить представление, насколько позиции
95
короля там прочны. Люди пограничья — главная опора
Эндрю.
Бледное лицо и почти умоляющие глаза Энн сбили
его с мысли. О, ему хотелось сказать больше, гораздо
больше!..
Она встала и подошла к окну, повернувшись к нему
спиной.
—
Эндрю... Что с Эриком и Кэтрин?..
—
Донован Мак-Адам удерживает Кэтрин, и, как
мне сообщили, она в безопасности и не испытывает
неудобств. Что касается вашего брата, то...
Она резко обернулась; на лице у нее были явственно
написаны страх и тревога.
—
Господи Святый, Энн, не надо так! Даже Якову
не по силам перевешать всех лордов в Шотландии! —
Эндрю прикусил язык, но было поздно. Энн снова
отвернулась, и он успел заметить слезы в фиалковых
глазах. — Вы боитесь, Энн? — спросил он мягко.
—
Нет, не боюсь, но скажите, Эндрю, как можно
судить моего брата за измену, когда он сражался за
правящего короля? Он поклялся ему на верность и не
мог изменить слову, не запятнав при этом свою честь! А
Кэтрин? Вся ее «вина» в том, что она пыталась
предотвратить кровопролитие. Что же творится?
—
Строго следуя закону, Яков не может их судить.
Но, — добавил Эндрю, — теперь он уже помазанный на
царство король. Среди тех, кто окружает его, много
людей, изменивших прежнему монарху, а что для них
совесть и закон? Сами знаете: закон что дышло, как
повернул, так и вышло... Однако, — сказал он тихо,
приблизившись к ней сзади, — вы знаете далеко не все.
96
Она обернулась так стремительно, что Эндрю
оказался в опасной близости от девушки, и сил, чтобы
отступить на шаг-два назад, у него не было.
Глаза Энн синели, как два северных озера; ее губы
приоткрылись в беззвучном вопросе, вопросе, на
который он ей не мог ответить. Ему так хотелось
привлечь девушку к себе и сказать, что он сделает все
возможное, чтобы ей было хорошо.
Смотрела ли бы она на него с тем же доверием и
надеждой, если бы знала, кто он на самом деле? Его
целью являлось заключение мира, но чтобы достичь
этой цели, приходилось иметь дело с изменниками...
—
Мне нужно ехать, леди Энн...
—
Эндрю, знайте, что я ничего не боюсь, когда вы
рядом. Я верю вам, хотя далеко не все знаю и понимаю,
и буду очень и очень ждать вашего возвращения. Может
быть... когда-нибудь вы сможете рассказать мне о тех
вещах, в которые я не посвящена.
Эндрю почувствовал в душе боль, прежде ему
неведомую. Он собрал всю силу воли, чтобы отступить
назад и сделать дистанцию между собой и Энн более
безопасной.
—
Будьте бдительны в дороге, и да сохранит вас
Бог, Эндрю!
—
Неужели вы отпустите вашего рыцаря, не
подарив ему чего-нибудь на память?
Ему немалых сил стоила эта игривая улыбка и
шутливый тон.
— На память? — переспросила Энн полушепотом.
Он потянулся, чтобы снять с ее шеи тонкий, синий
платок. Зажав его в своей громадной руке и прижав к
губам, Эндрю вдохнул в себя его аромат. Кто знает,
97
может быть, ему никогда не удастся увидеть девушку
вновь, но он не мог уехать, не захватив с собой вещицу,
напоминающую о ней.
Энн еще долго стояла, глядя на закрывшуюся за
Эндрю дверь. Никогда в своей жизни она не испытывала
такого борения чувств. Весь ее прошлый опыт говорил,
что она поступает плохо. Эндрю — слуга, а она... Энн
смешалась. Теперь уже и она не знала точно, какое
место в обществе будет занимать ее семейство. Но так
или иначе существует фамильная гордость, и она
останется, даже если все остальное будет утрачено. И
все это было так невероятно, так ошеломляюще, когда
он оказывался рядом...
Приложив руку к груди, Энн ощутила глухие удары