ваша милость, но так и не понял, что вызвало такой
необычный интерес вашего величества.
—
Подумай, Донован. Встревожился бы ты на
месте Генриха, если бы узнал, что герцогине
Бургундской удалось отыскать человека, который
именует себя, чудом уцелевшим от смерти, принцем
Йоркским?
—
Да, милорд, — ухмыльнулся Донован. — Я бы
лишился сна от такого известия.
221
—
Да, это была бы щепка в глазу. Не смертельно,
но неприятностей — сверх головы.
—
Может это оказаться правдой?
—
До тех пор, пока останки двух принцев не будут
найдены. В конце концов, именно они были законными
наследниками английского престола. И мы... да кто
угодно, можем предположить что кто-то из них по
какой-либо причине уцелел.
—
И ваша милость собирается оказать спасшемуся
поддержку?
—
Да.
—
Независимо от того, принц он или нет?
—
Да, милорд, — со смешком отозвался Яков. —
Отчего бы не насыпать перцу под хвост Генриху?
—
Вы собираетесь воевать с ним?
—
Да, — ответил Яков.
—
Есть ли иные пути, менее кровопролитные и
более надежные?
—
Нет.
Яков сощурил свои темные глаза.
—
Вы позволите мне сказать, ваше величество?
—
Все, что желаешь. Я буду внимателен.
—
Завтра высокое собрание и парламент будут
обсуждать ваш возможный брак. Речь пойдет о двух
английских принцессах. Ваш с принцессой наследник
мог бы заполучить оба королевства.
—
Выбрось это из головы, Донован. Я не женюсь
на английской принцессе.
Никогда прежде не слыхал Донован этой ноты в
голосе Якова. Она прорвалась из глубин его сознания
как проклятье и угроза тем, кто принуждал его к браку
222
по расчету именно тогда, когда вот-вот должна приехать
его любимая.
—
Боже мой! — тихо сказал Яков. — Донован,
неужели я не могу хотя бы чуть-чуть принадлежать
самому себе? Могу я хотя бы жениться по своему
выбору?
—
Я имел опыт любви, ваше величество. Брак по
расчету — лучшее, что может быть. В таком союзе
каждый соблюдает взаимные интересы и не остается
места недоразумениям.
Яков пристально посмотрел на Донована: он знал, в
чем причина сухости его друга в отношении к
женщинам. Но на этот раз он не стал напоминать ему
имя Дженни.
—
Да, я стремлюсь к тому, чего нельзя купить:
преданность, душевное тепло и немного нежности от
женщины, которая делит с тобой твое ложе.
—
И вдруг окажется, что как раз этими качествами
ваша избранница не обладает, — упрямо сказал
Донован.
Яков улыбнулся, и его легкомыслие озаботило
Донована: упорство короля могло стать причиной
осложнений в парламенте.
—
Ну, ладно, мой друг. Не об этом у нас сейчас
должна болеть голова. Необходимо переправить принца
Йоркского в Шотландию, откуда ему рукой подать до
Англии.
—
Хорошо, ваша милость. Но мало ли что может
произойти с принцем Йоркским, прежде чем он
появится в Шотландии.
223
Яков кивнул. Королевское звание, по крайней мере,
давало ему право пусть на время, но заставить замолчать
несогласных.
Они обсудили ряд других, не столь важных вещей, и
Донован покинул кабинет короля. Он уже прошел
половину коридора, когда вдруг его словно молнией
ударило: да ведь он теперь лорд! Фортуна к нему явно
благоволила. Он добился немалых высот, скоро
приобретет жену всем на зависть. Богатство и сила —
все это он имел, так почему же на душе такая пустота?
Что еще можно желать? Тряхнув головой, Донован
отогнал неприятные мысли.
Мэгги Драммонд, чуть робея, оглядела комнату, в
которой находилась. Слуги подносили коробки с ее
вещами, а сестры, Юфимия и Сибилла, хлопотали,
указывая, куда что ставить.
Комната была небольшой, неправильной формы,
примерно пятнадцать на тринадцать футов. По
периметру потолка бежал гипсовый фриз; небольшой
камин был украшен резной полкой. Большую часть
комнатушки занимала кровать.
Юфимия и Сибилла расположились в соседних
комнатах, и обе были вне себя от радости из-за того, что
они в замке и их семья в милости у короля.
Мэгги понравилась ее комната; она ограждала ее от
замковой суеты, принадлежала ей — ей и Якову.
Когда вещи были расставлены, Мэгги отправила