Кэтрин прикусила губу. Итак, они оба могут быть
недовольны
друг
другом,
сказала
она
себе.
Следовательно, и для него этот брак может оказаться
тягостным. Конечно, теперь появилась Дженни Грэй!
Девушка почувствовала, что попала в ловушку: ведь в
железных руках стоящего рядом с ней человека
244
сосредоточена громадная власть. Донован осознавал
свою силу и не сомневался, что сумеет обуздать Кэтрин;
он сжал ее плечи и почувствовал, как она окаменела.
Это его разъярило и возбудило в одно и то же время.
—
Яков хочет обвенчать нас в замковой часовне.
Она маленькая и красивая, тебе понравится. Завтра ты
отправишься туда и займешься приготовлениями. Мэгги
тебе поможет. Все будет так, как ты захочешь.
Кэтрин пыталась сохранить холодность, но его
возбуждение передалось ей. Однако нельзя было
сдаваться на милость победителю и превращать себя в
орудие чужой беспощадной воли. Девушка ощутила
дыхание грядущих в скорости дней, когда она уже будет
принадлежать Доновану, который, возможно, захочет
делить постель одновременно с другой женщиной.
—
Очень великодушно с твоей стороны и твоего
короля позволить мне самой распоряжаться нашим...
торжеством. Я сделаю все, чтобы это соответствовало
твоему положению и вкусам.
Кэтрин почувствовала, как его руки сжимаются на ее
плечах и он поворачивает ее лицом к себе. Взгляды их
встретились.
Донован наклонился, чтобы поймать ее губы, и
Кэтрин издала приглушенный вскрик протеста. Но это
был не карающий и не грубый поцелуй захватчика,
скорее он был нежным и чувственным. Мак-Адам вновь
и вновь смаковал вкус ее рта, возбуждая в девушке все
большее желание, с которым она пыталась бороться;
Донован тоже не мог оторваться от нее — он попал в
ловушку ее чувственности и теперь с блаженством
наслаждался каждой секундой близости к ней. Словно
жаркая волна окатила его тело. Он уже жаждал обладать
245
ею полностью и до конца, и его рука скользнула к
бедрам Кэтрин, прижимая ее еще теснее к своему телу.
Кэтрин вся пылала, и воздвигнутые ею стены и
заграждения рушились одно за другим; губы ее
разомкнулись, все тело дрожало. Освободиться любой
ценой!.. Она рванулась, и Донован отпустил ее: тяжело
дыша, они смотрели друг на друга, внезапно ощутив
свою взаимозависимость. Но больше всего на свете
Донован сейчас боялся совершить непоправимое;
удерживая невесту в своих объятиях, он рисковал
чрезмерно поддаться чувствам. И все же он не выдержал
и вновь привлек Кэтрин к себе.
—
Пусти, — прошептала она.
—
Нет.
—
Ты не любишь меня.
—
Зато хочу.
—
Я никогда не полюблю тебя.
—
А я и не прошу. Но через несколько дней ты
будешь принадлежать мне. Я не потерплю измены,
Кэтрин, позволь мне тебя предостеречь.
—
А ты позволь мне еще раз тебя предупредить,
что ты делаешь очень и очень серьезную ошибку.
—
Тогда мне всего лишь придется заплатить за это
какую-то цену. Но уж если я за что-то плачу... я это
получаю.
—
Будь ты проклят!
—
Спокойной ночи, Кэтрин.
Он легонько поцеловал ее, развернул и мягко
подтолкнул в сторону лестницы. От ярости у нее словно
выросли крылья, и через несколько секунд Донован
услышал, как захлопнулась дверь. Только тогда улыбка
сошла с его лица. Он налил вина и медленно опустился в
246
кресло. Сердце у него часто колотилось, а вкус поцелуя
не сходил с губ, отгоняя всякую мысль о сне.
Но сон не приходил и к Кэтрин: она ходила взад-
вперед по комнате, тело ее била дрожь. Впервые в
жизни девушка испугалась собственного чувства, не
желающего подчиняться ее разуму, и злилась на
человека, который способен был пробудить его в ней
одним только прикосновением.
15
Эндрю понял, что он — арестант, через час после
отъезда Донована, Кэтрин и Энн, обнаружив, что за ним
присматривают так, словно он один из заключенных в
подвалах замкового донжона. Это произвело на него
тягостное
впечатление.
Оставалось
одно
—
размышлять, а размышлять он мог только об Энн и о
собственной унизительной беспомощности.
Ему во что бы то ни стало следовало заполучить в
руки текст письменной договоренности между лордами-