Песня ожила: она стала одним целым с картинкой, вставшей перед его глазами, а губы сами собой стали напевать до боли знакомые слова.
-- Мишка и малина,
-- Скушай половину,
-- Если скушаешь всё,
-- Мишка в лес уйдёт,
-- И сынишка уснёт!
-- Тата-та, Тата –та!
Лицо Сомникса посерело, -- Хватит…! – взмолился он, обхватив голову культями, --Я больше не хочу вспоминать, мне больно, -- стонал он, пытаясь остановить музыку у себя в голове. Но память не подчинялась, песня продолжала звучать, а картинки только набирали темп.
Перед ним появились образы: до жути родное и дорогое лицо Эммы, с копной белокурых волос. Она смеясь повисла ему на шею и быстро целовала в обе щеки, а он кружил её, крепко держа за талию.
«Эмма милая Эмма!»
«Но почему вселенная, так распорядилась нашими судьбами? Почему, именно тебя, она затребовала к себе? И именно твоё время, так быстро закончилось?»
Сколько, он потратил сил и времени, чтобы это выяснить: но всё было бесполезно. Он, ни где не мог найти ответ: её следов, ни где не было.
Эмма пропала.
Будто и не существовала вовсе: иногда ему казалось, что он придумал её и, если бы не Эрик, Сомникс мог бы поверить в это.
ГЛАВА 4
Резкий, надсадный вой аппаратуры из родовой палаты. Спешащие по длинному больничному коридору люди в белых халатах, чужие слова соболезнования, белая простыня укрывающая безжизненное лицо Эммы, эти картинки словно мираж, всегда стояли перед ним. Они сопровождали его днём, и ночью, иногда шорохами, иногда абсолютно беззвучно: но эти воспоминания всегда были рядом.
И он, не хотел терять их.
Как-то раз, в его сне, Эмма открыла глаза и улыбнулась.
В то утро, он стал терять себя: своё тело. Вселенная, впервые дала понять: -- Уже пора…, уже скоро он будет с ней, со своей Эммой, -- она ждёт его!
Звуки песенки в его голове немного стихли, Сомникс поднял голову отодвинул папки и подъехал к окну, сегодня явно был не его день. Работа не клеилась.
Солнце уже взошло, макушки хвойника потеряв свой природный цвет, слегка порозовели и нагло отбрасывали тень на менее высоких собратьев. Лес ожил, так же, как и его воспоминания.
***
Эрик, родился крепким, здоровым ребёнком. Сразу из Роддома, его забрала бабушка Лиза: в то время, Сомникс был не в силах что-либо решать, утонув в своём горе.
Как могло такое произойти?
Они были так счастливы, ожидая своего первенца: ничего не подсказывало что беда рядом. После смерти Эммы, ни один врач, не смог дать ответ: -- Почему…? Все только разводили руками, -- Так бывает…, -- сочувственно говорили они и опускали глаза.
-- Так бывает…, -- тихо повторил Сомникс, продолжая смотреть в окно словно там, за ним, было его прошлое.
Задорный, весёлый смех жены, до сих пор преследовал его: даже небольшой намёк на схожесть с тембром её голоса, заставлял его душу замереть. Он всегда искал её глазами, ему казалось, что она рядом, только по какой-то причине он не может увидеть Эмму.
«Если бы только мрак, окутывающий их жизнь рассеялся: он бы точно увидел её.»
И вот теперь, осталось совсем немного до их встречи.
Время лечит всё! А присутствие новой жизни тем более.
Уже через год, маленький Эрик, его весёлое, пухленькое, жизнерадостное личико смогло завоевать сердце отца. Сначала у Ника, (в том мире, Сомникса звали Николаем, а друзья не церемонясь окликали Ник), была непонятная злость, на нивчём не повинный, орущий, кусок мяса. Ребёнок раздражал, вызывая не нужные (как тогда казалось), болезненные воспоминания.
Но постепенно Ник стал замечать, как сын похож на Эмму: те же ямочки на щеках, рыжеватый цвет волос, заливистый смех. Смотря на младенца, он иногда грустно улыбался, а на его глаза наворачивались слёзы.
Лишь спустя полгода, он всё же смог взять ребёнка на руки. Сомникс помнил этот день.
Шёл дождь, бабы Лизы не было дома, Эрик проснулся и громко заплакал, (у него резались первые зубки), Ник, подошёл к кроватке и посмотрел на сына: лицо мальчика было багровым, он метался по матрасику, его кулачок был почти полностью затолкан в рот из которого текли слюнки.