Из-за этих мыслей Катя снова задержалась. А когда закончила с работой, поняла, что осталась в зале одна. Испугавшись, что её накажут, она поспешила на выход. Накинув пальто, выбежала на улицу, добежала до остановки и тут поняла, что последний автобус ушёл. Теперь придётся идти до дома пешком или вызывать такси. Но такси — это ведь так дорого...
Несколько километров для Кати, не привыкшей к ходьбе дальше автобусной остановки, стали испытанием. Она шла и ругала себя, что слишком много думала о ерунде во время рабочего дня.
«Ведь могла бы уже быть дома!», — повторяла она про себя.
На город опустился туман. Фонари словно разбавляли его плотность своим светом, но не могли осветить улицы полностью. Фигуры проплывающих мимо прохожих казались бесформенными фантомами. Лишь вблизи можно было различить их лица.
Когда в тумане появилась очередная шатающаяся фигура, Катя не обратила на неё особого внимания, на автомате отметив про себя, что эта женщина впереди явно пьяна. Лишь поравнявшись с ней, Катя сообразила, что фигура невероятно знакомая. Она невольно всмотрелась в лицо женщины и тут же узнала в ней Марию Петровну. Злобная Сука была пьяна вдрызг и едва держалась на ногах. Их взгляды встретились, и Катя поняла, что нужно ускориться, пройти мимо, пока начальница её не узнала, но глаза Эм-Пэ словно приковали к себе её взгляд.
— Катя! — узнала её Мария Петровна, останавливаясь.
У девушки упало сердце. Она ещё никогда не встречала начальство вне работы и не знала, как реагировать. Тем более, что начальница была пьяна.
«Бывшая начальница», — поправил её внутренний голос.
— Катя! — повторила та. — Катя, это ты? Я из-за этого тумана никого не разберу...
— Да, это я, — пролепетала девушка.
— Хорошо, хорошо. Ты всё сделала на работе?
— Да, всё.
— Хорошо. Очень хорошо. Я тоже всё делала. Всё хорошо делала. Правильно. Я всё делала пра-авильно. И вас, лентяев, я правильно воспитывала. Пра-авильно! Но им — им, понимаешь? — им никакого дела до нас нет! И ладно, что до тебя нет — кто ты, в конце концов, такая? Но до меня дела нет! Это ж надо? Я для них — так, оторви да выбрось... А ведь я не как ты. У меня образование есть!
— Мне надо идти, — пропищала Катя, порываясь уйти.
— Иди, иди, — кивнула Эм-Пэ. — Иди, работай. А меня они выбросили. А всё из-за денег. Из-за денег!.. Выбросили меня на улицу из-за денег, а как мне теперь со своим балансом быть? Я-то денег никогда не видела...
Катя поспешила уйти, не желая больше слушать пьяную. Должно быть, алкоголь совсем помутил её разум, раз она говорила о деньгах, подумала девушка. Ведь денег в обращении не было уже много лет.
Глава 3
— Вам голосовое сообщение, — услышал Артур, выходя из душа утром.
— От кого?
— От... «Виталик».
— Включи.
— Братух! — раздался из динамиков голос младшего брата. — Ты чего там натворил? Я слышал, тебя с работы сняли. Чего, правда? Мужики тут, на заводе, говорят, что тебя в психушку забрали. Неужели забрали?
Артур невольно закатил глаза.
— Надеюсь, ты не в психушке, короч, — продолжалось сообщение. — Я хотел было лицо разбить этому, который говорил такое, но не стал. Сам понимаешь, меня ж потом тоже в психушку отправят. Ну или на учёт какой поставят. Охрана у нас жестит, сам же знаешь. Да и священник наш может выгнать с работы... Но я это, с тобой! Ты не подумай! Просто... Сам же понимаешь... Короче, не тупи там! Порешай там всё и возвращайся на работу!
— Конец голосового сообщения, — отчиталась Злата.
— Болван, — бросил Артур.
Виталик, будучи младше на два года, вымахал на голову выше Артура и был шире в плечах. И ещё шире — в животе. Тем не менее, этот рослый и заплывший жиром дурень был совершенно безвреден, несмотря на громкие заявления о желании «разбить кому-нибудь лицо». Попросту говоря, Виталик всегда был трусом.
Подумав, Артур решил повременить с ответом брату до тех пор, пока ситуация не прояснится. Пора было отправляться в банк.
Огромные золотые буквы «Сомниум» над входом давно потускнели, ведь сделали их из дешёвого пластика.
Классический красно-белый интерьер внутри был знаком каждому россиянину. Сюда приходили брать разрешение на смену жилья, смену работы, здесь отмечались после совершения уголовных преступлений. Банк контролировал все сферы жизни гражданина, причём в куда большей степени, чем полиция.