Глава 1
В тесном и душном автобусе стоял гул — разговоры сонных людей подхватывал скрежет и механический хрип транспорта. Создавалось ощущение, что старая ржавая машина пытается перекричать человеческое блеяние. Люди заходили, толпились, ворчали и наконец — радовались, когда приходило время покинуть транспорт. Молодой человек с необычным именем — Май, считал данный скотовоз отвратительным местом. Оглядев происходящую суматоху безучастным взглядом, он повернулся к окну и уставился на проносившийся пейзаж. Ему не было дела до происходящего в автобусе: до жужжащих ораторов, сидящих напротив; до скрипа и грохота автобуса, наезжавшего на ухабы, и даже едкий запах чьей-то прокисшей куртки не смог его отвлечь. Он смотрел в окно и стремительно уносился в прошлое. Туда, где его дни были наполнены смыслом, а разговоры, ароматы и чувства захватывали его. В прошлое, где Мия улыбалась, глядя на него; звонко и очаровательно смеялась; танцевала с ним дома по вечерам и прикасалась к нему своими нежными руками. Май обнимал ее и чувствовал — ничто не способно унести землю у них из-под ног. Они стоят и держат друг друга, он не даст ей упасть.
Автобусная остановка внезапно заставила Мая вернуться из воспоминаний. Образ Мии рассеялся, превратившись в тысячу маленьких бабочек, грациозно порхающих и уносившихся куда-то вдаль. Он хотел последовать за ними, но пересечь грань между вымышленным миром и миром настоящим — оказалось ему не под силу.
Май вышел на улицу, жадно глотая свежий воздух и поправляя черные волосы, взъерошенные от ветра. Ему было двадцать два года. Внешне он привлекал внимание окружающих: хорошо слаженный, высокий и подтянутый юноша шел уверенно, с прямой осанкой и расправленными плечами. В каждом его движении была та раскрепощенность и свобода, которая присуща юным людям, дерзким и открытым для мира. Май излучал скрытую силу и энергию жизни, лишь в его серо-голубых глазах отражалась грусть и усталость. Глубокий взгляд выдавал тоску и пустоту, отрешенность от внешнего мира, но вместе с тем и неугасаемую надежду.
Май торопился на другую сторону улицы, где находилась больница, которую он посещал каждое утро. Всякий раз на подходе к зданию у него что-то съеживалось внутри, а его уверенный и легкий шаг становился все более нерешительным и свинцовым. Для него больница представлялась отвратительной крепостью, где болезни держат людей взаперти, особенно пожилых.
«Неужели смерть, дышащая в спину этим старикам — недостаточное испытание? Нужно еще и одарить их болезнями?!» Несмотря на то, что эти мысли волновали его, он спокойно относился к биологической неизбежности и к тому, что жизнь — как песочные часы.
С первым криком младенца часы переворачивают, и крупинки медленно, но неотвратимо наполняют дно. Перевернет ли кто-то вновь часы, когда одна половина наполнится? На это у него не было ответа. Единственное, что было важным для Мая в этом ежедневном ритуале — Мия.
Это случилось два месяца назад, в самый обыкновенный день. Солнце светило ни больше и ни меньше обычного. Люди на улицах шли самым обыкновенным образом — не быстро и не медленно. Да и воздух был совершенно обычным — в меру свежим, в меру испачкан выхлопами.
Май и Мия готовили ужин, в большей степени Май. Он ловко управлялся сковородой, размешивая пасту, и пробовал ее на вкус.
— Ммм. Это невероятно. Такое нельзя есть — это слишком вкусно! Мия, я думаю, что мы должны отправить это в Италию. Такую пасту они наверняка выставят в музей, — смеялся Май. Мия то и дело играючи подходила к нему со спины и крепко обнимала.
— Милый, пахнет очень вкусно! Никакой Италии и никакого музея! Мы съедим это сами! — рассмеялась она.
— Согласен. Тогда скорей доставай тарелки, ужин готов!
Май аккуратно выложил пасту на тарелки, украсил ее дольками помидор черри и изящно присыпал сверху натертым пармезаном.
— Вуаля! Можно есть, — гордо произнес Май.
— Как красиво! — восхитилась Мия, энергично накручивая пасту на вилку.
Она ела и закрывала глаза от удовольствия.
— Это очень, очень вкусно! В ресторанах так не приготовят! — Мия улыбнулась, как улыбаются дети, испытывая счастье от простых, но больших для себя радостей.
— Неа, не приготовят, — подметил Май, радостно наблюдая за ее реакцией.
Его всегда восхищало в ней жизнелюбие, искреннее умиление от простых мелочей, которые вовсе не были мелочами, но иногда таковыми казались. Он смотрел на Мию и любовался ее большими глазами, в которых переливался чистейший янтарь; ее тонкий и ровный носик был так прекрасен, словно его лепили вдохновленные скульпторы; мягкие выразительные губы, наполненные юной краской и пышностью — источали страсть и женственность; а длинные ухоженные волосы — сияли и приковывали внимание. Май чувствовал запах ее волос: цветочный аромат шампуня перемешивался с запахом ее тела. Он обожал этот опьяняющий родной запах. Мия заметила, что он с упоением разглядывает ее, и кокетничая несколько секунд, робко отвела взгляд и улыбнулась.