Учёный долгим кивком благодарит и семенит дальше по мягкому ковролину к проходу, уводя обоих из приёмной.
3.
Статус SOMNUS: 2 часа до катастрофы.
Дождь нескончаемо колотил по крыше. Эта барабанная дробь над головой нервировала Дятлова. Рука сама тянулась к бортовому компьютеру. Хотелось включить какую-нибудь взбадривающую музыку, но Пересветов уважал благоговейную тишину, в которой ему славно думается.
Тойота встряхнулась. БТР немилосердно потащил её из болотца буксиром в гору.
— Потише, бойцы! — выкрикнул Пересветов в шум дождя. — Задницу же вырвете! Это вам не пепелац! Нежней!
— Две соседние улицы, — произнёс Дятлов, глядя в высшей степени серьёзности на Пересветова. — Заводская и Жукова, где я вырос. Шпана друг на друга кидается как на кровных врагов. Бей заводских! Бей жуков! Жуковские сила, заводским могила! Сами туда-сюда переезжают. Живут здесь, учатся или работают там. Девка тут, сам оттуда. Собственная символика. Понты гнут до неба. А тут… — Он указал на едва заметный в темноте БТР, тянущий тросом автомобиль. — Такая же точно хреновина в масштабе нескольких стран! Уличную шпану, которая делит сферы влияния, может приструнить полиция. А кто приструнит взрослых дядек, управляющих государствами и занимающихся тем же самым, чем и эта шпана, но уже в масштабе шарика?
— Я не политик и ты тоже, — парировал Пересветов. — Относись к этому так же, как и к шпане. Философски. С иронией.
— Ага! — отмахнулся Дятлов в пренебрежительном жесте. — Уж слишком философом ты стал у себя в деревне. С одними помидорами общаешься?
— Митя, — улыбнулся Пересветов. — У тебя дружина Марьянка. Это всё объясняет.
— Марьянка тут не при чём! — жёстко парировал тот. — Мы ловим шпану, а кто поставит на место верховную шпану?
Машина гуляла задом в движении следом за грохочущим в тихом ходе бронетранспортёром.
— Если хочешь знать моё мнение… — произнёс Пересветов, погружаясь в размышление. — Могу предложить на выбор варианты, при которых межгосударственные конфликты возникать не будут. Первый. Ликвидация государств, границ, культур, наций, различий, заполнение всех и всего искусственным суррогатом. Например, через коммунизм или глобальное мировое полицейское правительство с некоей единой искусственной идеологией. Суть одна. Счистить рубанком все естественные шероховатости, подогнать всех искусственно под некий стандарт. Другой метод. Невероятный. Подразумевает максимальный уровень самоконтроля со стороны людей. Идеальная разумная анархия, когда все в своих границах, никто не посягает ни на чьи жизненные, духовные границы. Для этого уровень разумности человечества должен быть величайшим. Сейчас до такого уровня как до луны. И вариант три. То же самое, но более реалистичное. Создаём мощный искусственный разум. Дружно отдаём ему контроль над всем миром. Он будет автоматически бабахать тому, кто неправомерно вылезает из своих границ. При этом он неподкупен. Не имеет корыстных целей. Его нельзя напугать, провести за нос, обмануть или обдурить. Чистая безграничная рациональная логика. Такой машиной нельзя манипулировать. Работает как универсальный инспектор, позволяющий всем жить так, как они хотят, при сохранении своих государственных и прочих особенностей. Если вдруг кому-то такая штука бахает, значит, он вылез за границы допустимого воздействия на окружающий мир. Ручаюсь, если такую штуку включить, человечество узнает о себе очень много нового и неожиданного. В том числе, многим главным борцам за мировую гармонию по носам влетит здоровее, чем прочим. — Он с улыбкой взглянул на Дятлова, покривившегося в неудовольствии и, очевидно, принявшего сказанное на свой счёт. — И я не ручаюсь за то, что такая штука не сочтёт однажды человечество безнадёжным видом, а наилучшим вариантом увидит обнулить его и начать как-то заново выращивать новое общество из маленькой горстки. Понимаешь?
Дятлов вскинул плечи, глядя на Пересветова с любопытством.
— Антиутопия. Утопия. Идеальная анархия. Сложные варианты.
— А ты как хотел? — усмехнулся Пересветов. — Если копать глубже, утонем в философских дебрях, где мог бы спокойно плавать только какой-нибудь философ наподобие Мераба Мамардашвили. Усвой. Пока есть конкуренция, конфликты интересов, борьба за жизненное пространство, за более тёплое место под солнцем, за наращивание материального и прочего превосходства, в конце концов, пока мужику надо бабу покрасивее, конфликты будут возникать. Эволюция штука медленная. Сто лет пройдёт, двести, пока люди в целом ещё поумнеют и станут ещё чуток лучше. Каждый из нас подобен лодке в океане и в кратчайший срок может повернуть куда угодно, изменить себя, свою жизнь, восприятие. А в целом общество, человечество, это неповоротливый авианосец. Манёвренность ужасающая, высокий уровень совокупного влияния неосознаваемых, неразумных или стихийных факторов.