— Попался, мусорило! — воскликнул молодой человек в белом халате, весь в крови, борющийся с подполковником. — Сура, пособи!.. В теле этого дрища силёнок нема совсем!
Суровцев кинулся на помощь напарнику, получающему с треском удар за ударом в челюсть от подполковника, но стойко сносящему побои и руку с пистолетом не выпускающему. Может, и не побороли бы тренированного Пересветова двое заключенных в телах хлипких учёных, но Суровцев вырвал-таки из крепких, но вспотевших пальцев бывшего опера пистолет. Так и прекратилось сопротивление подполковника при встрече с зияющим дулом.
— Всё, мусор, заложником будешь! — Зэк в теле молодого ученого вытер рукавом кровь с разбитых, полопавшихся губ и принялся нервозно расстёгивать халат. — По виду полкан, не меньше! Вот эт подогрев от судьбинушки на пути к воле! Сура, держи падлу на мушке. — А сам схватился за штаны в попытке дрожащими пальцами расстегнуть. — Да шо они трясутся так! Сура, видал? — Он показал трясущиеся пальцы. — В этом теле я, а ссытся от страха в нём будто сам ученишка. Щас проверим, встаёт ли у этого дрища… Сура, братишка, — следом хохотнул он, возясь в нервной дрожи со штанами. — Кого б ты выбрал? Бритни Спирс или полкана-мусорилу?
Суровцев в недоумении почесал лоб дулом пистолета, тем самым тревожа морщины чужого лица.
— Пожалуй, воздержусь, — усмехнулся он. — Искренне сожалею, что мисс Спирс старовата для меня… Впрочем, — прибавил он, оглядев чуждый себе организм, в котором теперь пребывал сознанием. — Моему теперешнему телу лет за сорок… и Спирс, стало быть, физически ровесница или даже моложе. Какие интерпретационные метаморфозы!
— Ай, дурень ты, Сура! — отмахнулся зэк, стаскивая с себя штаны. — Ты пару лет чалишься, а я двадцатку! — Глаза его едва не лопнули от взвившегося напора гнева. Зэк в теле учёного, выкипая яростью, чиркнул пальцем по горлу. — Я этих мусоров!.. Ух-х-х-х! — Штаны наконец упали, и он повернулся к Пересветову. — Ты, ишак! Сымай штаны сам, не то колени прострелим!.. — Он дал издевательского пинка под зад Пересветову, но тот перехватил его ногу и, стоя так под прицелом, не стал ничего делать — просто отпустил вырывающегося зэка — тот под действием собственной энергии, вложенной в попытку вырваться, отлетел в стену.
Суровцев прошагал к Пересветову, приблизился на безопасную дистанцию. Сделал несколько шагов в сторону, чтобы увидеть за подполковником встающего с пола зэка. Направил пистолет на него — жалкого, бесштанного учёного в окровавленном халате.
— Сура, братан, ты шо?.. — испугался тот, выпятив глаза.
— Шо-шо? Мир меняю. Говорил же…
Суровцев нажал крючок. Бац! На халате ученого появилась дырочка, спустя мгновение окрасившаяся кровью. Бац! Пуля с хрустом пробила пах. Тот и пискнуть не успел. Так бесславно и глупо прервался самый дерзкий в истории человечества побег зэка в чужом теле. Уселся пятой точкой на пол с раздвинутыми ногами, голова съехала в бок, рот скосился, глаза остекленели под опустившимися веками.
— Задолбался я брата-арестанта мочить, — сказал Суровцев, вытирая вспотевший лоб рукавом халата. — Последний был. По всему центру разбежались как тараканы. Код выхода лишь я один знал. Да, подполковник… — протянул Суровцев, держа на мушке теперь самого Пересветова. — Благодаря вам и вашим ментовским делишкам я слегка поменял свою стратегию взаимодействия с обществом.
Пересветов тупо посмотрел на убитого. Мигом прокрутил в памяти вид разбросанных повсюду трупов — кто тут кого убивал, уже неважно. Складывалось такое впечатление, что заруба была все против всех.
— Вижу, блин, — вздохнул Пересветов.
Подполковник даже не пытался юлить, хитрить, манипулировать Суровцевым. Этот — сам на кого хочешь, как угодно подействует, и бесполезно пыжиться. Помнил Пересветов ещё с давней поры, что Суровцев внутренним чутьём ощущал малейшие эмоциональные колебания в психике людей, мгновенно распознавал ложь, хитрость, уловки и любые попытки выразить не то, что думаешь на самом деле.
— Эти выродки кончили всех, а я отщёлкал их самих,— покивал Суровцев, указывая на зэков в телах учёных. — Знаете, Пересветов, а ведь я интересовался вашей судьбой. Получал с воли инфу. По воскресеньям в церковь ходите. Растите огурцы, ловите рыбу. Даже на футбол ходить перестали. Сделал вывод, что зарыли себя живьём. Стало быть, совесть заела? — со снисходительной улыбкой спросил он, покачивая головой, но Пересветов ничего не отвечал, лишь ждал, что будет дальше. — Бог есть. Позволил нам прояснить всё с глазу на глаз напоследок. Скажу так!.. Вы мент честный, просто запутавшийся, притом запутавшийся задолго до меня. Я в вас это давно ощутил, а вы… Вы ощутили во мне нечто, что нельзя было отпускать на волю. Верно? — спросил он, подмигнув. — И вы всё сделали правильно, — кивнул он. — Я еще в СИЗО понял всё про себя. Если б остался в мире, люди своим отношением, в отношении друг друга, своим поведением показным, циничным или лицемерным, сами создали бы из меня монстра. Это было неизбежно. Такой я. Такие они. — Он изобразил руками балансирующие весы, то ли качели. — Щёлкнули бы во мне пресловутый тумблер. Рациональный ангел рано или поздно под давлением их дерьмовой среды провалился бы в глубь, и защищать его вышла бы иррациональная тень, демон. А я не хотел бы узнать себя в виде монстра, — с грустью сознался он, покачав головой. — Лучше было исчезнуть в застенках. Это был мой выбор. Снаружи жизни не было, а внутри… — Он почесал затылок этого — чужого тела. — Чёрт, как сильно потеет этот организм… А пот какой вонючий! Очень необычный опыт побывать в чужом теле, знаете ли, — произнёс он, вонзив пристальный взгляд в подполковника.